продал материнскую квартиру, матери купил комнату в какой-то ужасной дыре чуть ли не за МКАДом и пришел ко мне узнать по поводу работы. А у меня как раз водителя не было.
– Зачем тебе водитель? Ты же сам вроде за рулем.
– А тусовки? Не на такси же мне ездить? Арендую авто, Андрей за рулем, и вперед! К тому же, ты понимаешь, водитель – это статус… Ну и вообще, хорошо, когда с тобой свой человек ездит. Мало ли что… Андрюха – он такой… Если сильно рассердится, с одного удара кого хочешь уложит.
– Сливок нет! – сообщает из кухни Андрей. – Есть молоко.
– Отлично! – киваю я. – Пойдет!
– Пойдет, тащи сюда! – кричит Иван, садясь со мной рядом.
– А где самый близкий? – спрашиваю я.
– Кто?
– Друг. У тебя же должен быть самый близкий друг.
Иван медлит с ответом. Весело приподнятые уголки его губ опускаются на пару миллиметров вниз. Почти незаметно, но я замечаю.
– А самого близкого у меня больше нет. Тема закрыта, для книги это все равно не существенно.
– Как скажешь.
Иван уходит на кухню и через минуту возвращается вместе с Андреем, выкатывая сервировочный столик, заставленный чашками. Он снова весел и стремителен, как скакун на выставке.
– Так, тут сахар, тростниковый и обычный. Плюс шоколад, а вот молоко, холодное.
Усевшись на диван, мы втроем разливаем кофе по чашкам.
– А что за передача-то? – спрашиваю я.
– Ну, видела, про визиты к звездам в гости? То ли НТВ, то ли СТС… не помню. Да и какая разница? Ведущая – как бишь ее… из группы «Леденец» пару лет назад ушла.
– А! Вспомнила. Анжелика… Круглова, что ли…
– Да, Анжелика, – кивает Иван. – Телка, кстати, что надо…
Андрей хмыкает.
– Пару лет назад я бы ее… – ухмыляется Иван. – Но что-то мне перестали нравиться худощавые блондинки…
Андрей еще раз хмыкает, уже тише.
– Так или иначе, думаю, будет тебе сегодня материалу – по самое «не хочу».
Между прочим, Андрей варит замечательный кофе! Но едва я успеваю сделать пару глотков, как в дверь звонят. Андрей, так и не донеся чашку до рта, уходит открывать. Иван подскакивает с дивана, приглаживает волосы, расстегивает кенгуруху, потом снова ее застегивает, спрашивает у меня:
– Нормально? – и после того как я молча поднимаю вверх большой палец, уходит вслед за Андреем.
И тут начинается кавардак. Сначала в холле поднимается гвалт, в котором я могу различить женский смех, фразы типа «Заноси аккуратнее!» и «Здорово, чувак!», потом что-то с грохотом валится на пол, слышен мат и снова женский смех, и наконец в зал вваливается толпа народу.
Сперва появляется совершенно лысый парень со здоровенными «тоннелями» в обоих ушах. Он бахает на пол огромный кофр и начинает распаковывать камеру. Вслед за ним входит мелкий коренастый человек лет сорока, в заношенных джинсах и серой футболке с пятнами пота подмышками, который в обеих руках тащит лампы на штативах. Потом появляется второй оператор, щуплый парень в щегольской рубашке в цветочек. Он, оказывается, уже снимает