двинулись по тропе в сторону Круга. Сорок четвертая рассказывала по дороге об устройстве Коммуны, о том, как расположены коридоры и какими путями им надо будет двигаться, чтобы миновать все посты охраны. Вика слушала молча. Она глядела перед собой – лицо ее было спокойным, а взгляд – уверенным, как будто она четко знала, чего хочет. Каждый раз, когда Вера глядела на нее, душа ее ликовала. Хоть Вика ей и не особо понравилась, когда они первый раз встретились, она, все же, была человеком из ее мира. Она была из команды дяди Игоря, из ее команды. Она была своя. Возможно, во всем мире не сыскалось бы теперь человека, который был бы ей ближе. Вере хотелось кричать от радости, хотелось прыгать и смеяться, ведь впервые за год у нее появилась настоящая надежда. Где-то там, вдали, замерцал свет, знаменующий перемены – совсем скоро ее жизнь изменится. Совсем скоро.
Они приблизились к темному проходу, который был замаскирован свисающими с небольшого пригорка лианами. Растения прикрывали темное пятно, ведущее внутрь Круга. Кто знает, был ли там, во тьме, хоть один раз человек, который не имеет к общине никакого отношения? Вера пошла первой, Вика нырнула во тьму вслед за ней. Они блуждали по коридорам коммуны, Вера останавливалась на какое-то время, делала паузу, прислушивалась, а затем продолжала свой ход. Миновали поворот за поворотом, коридоры тянулись бесконечно, в воздухе стоял спертый запах земли. Когда до каморки Убабы оставались считанные шаги, Вера засомневалась. Она остановилась, сделав вид, что прислушивается, однако на самом деле она старалась прислушаться к собственному голосу. Целый год она провела в этом месте. Каждый день, с тех пор, как она возглавила татей Круга, Вера приходила на доклад к верховной паучихе, скрывающейся за зеленой дверью. А вдруг это ошибка? Вдруг всем этим девушкам будет лучше здесь, под покровительством Убабы? Что с ними может сделать кровожадный Лои Тарраш? Но как же сама Вера? Как же свобода, которую не достичь, если оставить Убабу в живых? Слишком много вопросов и слишком мало времени, чтобы найти на них ответы.
– Ясно, – сказала Вика, заподозрив что-то. – Сомневаешься, красавица. Давай дальше я сама, а то так можно вечность простоять. А ну-ка, подвинься.
И она прошла, вперед, небрежно отодвинув Веру в сторону, а затем обнажила свой искривленный кинжал. Она приблизилась к зеленой двери, которая вела в комнатушку Убабы, тихо ее отворила и прошла внутрь. Вера сделала несколько шагов вслед за Викой и остановилась у порога. Сердце ее было готово выпрыгнуть из груди. Жалость к этой старухе боролась со страхом перед ее могуществом.
Из-за двери донесся шорох, хруст, затем лязгнула сталь и послышался предсмертный хрип. Вера поняла, что произошло, прикрыла рот рукой и заглянула в каморку. Вика с окровавленным кинжалом стояла над лежащей на своей кровати старухой. Убаба была еще жива, лезвие кинжала вошло в тело рядом с сердцем, и взгляд старухи каким-то странным образом пал на Веру, которая глядела на нее из-за полуоткрытой двери. Вера дрогнула, отступила, но оторвать взор от этих тусклых выцветших глаз, так и не сумела.