водицей, ещё раз напились, и ящерка забралась мальчику на плечи. Ваня закинул на спину ставший почти невесомым мешок и подступил к отвесному берегу. Ни дорожки, ни тропки наверх не было, как ни ищи – не найдёшь.
– Что делать думаешь? – спросила Капелька.
– А что тут думать? Полезу, – сам себе не веря, ответил мальчик.
У него просто дух захватило от высоты и крутизны склона, когда он запрокинул голову и посмотрел вверх. Поплевал на маленькие, но крепкие ладошки, упёрся босыми ногами в песчаный берег и полез. Опорой служили естественные выбоины в слежавшемся песке и растительность, редкими кустами торчащая из неблагодатной почвы. Ваня хватался за очередной пучок зелени, подтягивался, находил опору для ног и утверждался на позиции, потом глазами искал следующий выступ или впадину и лез туда – движение поэтому получалось зигзагообразное. Смотрел мальчик только вверх. Попробовал оглянуться, но Капелька крепко прихватила его за мочку уха и велела глядеть вперёд.
– Даже не думай! – прошипела она. – Свалиться хочешь? Я – нет! У меня ещё вся жизнь впереди!
Ближе к вершине подъём из просто опасной затеи превратился в практически невыполнимое дело: склон стал отвесным, страх начал одолевать мальчика. Ваня старался не думать, что будет, если он сорвётся: от одной мысли об этом руки начинали покрываться потом и в голове мутилось. Немного помогали взбираться норки ласточек-береговушек, которых тут было великое множество: очень удобно было и ногу, и руку туда совать и держаться. Но ласточки и мешали Ване: они беспрерывно сновали, таская своему оглушительно пищащему прожорливому потомству мух да червячков, стригли крыльями перед самым лицом, от чего он несколько раз отшатывался, кричали прямо в уши.
Ящерка храбро встала на защиту друга: отмахивалась от птиц передними лапками, шипела на них, пыталась кусать, но ласточки, не обращая на пришельцев никакого внимания, занимались самым важным на земле делом – выкармливанием птенцов.
Ванятка тем временем устал: руки-ноги дрожали, да и мал он был для такого нелёгкого пути. Утвердился на выступе, к песчаной стене всем телом прилип, стоит – отпыхивается. Ящерка притихла: поняла, что друг утомился, не стала его подгонять. Ласточки туда-сюда мелькают без остановки, отдыхать им некогда: детишки пищат, есть просят. Ваня слушал-слушал, да и вспомнил, как он дома ласточкино гнездо из пустого любопытства разворошил… ох, как ему стыдно стало! Аж уши покраснели! Вот он дурень-то был!..
– Ласточки-касатушки, птички небесные, простите меня, никогда больше я вам беды не принесу, никогда-никогда гнёзда разорять не буду! Малой был… ничего не понимал… – Ваня вздохнул. – Рук-то ведь нет у них, а у меня есть, и я этими руками труды их погубил… Правильно маманя сказала: что разрушил – надо починять…
– Слушал ты мать-то, оказывается, – удивилась ящерка. – А я думала, в носу клады искал! – хихикнула.
– Конечно, слушал! Материно слово что родниковая вода: исцелит и мудрости прибавит завсегда, так батяня говорил, – серьёзно ответил Ванятка, вздохнул и полез дальше.
Но, видать, зря он перерыв