дерзости ледяной глыбой, прошла в просторную комнату с кучей склянок, котлов и прочей утварью. На меня тут же набросился сухонький старичок, даже, кажется, ниже меня ростом:
– Посторонним вход запрещен! – белые густые брови оживленно задвигались, привлекая все мое внимание, – деточка, вы что тут забыли?
Несмотря на весьма грозные интонации и ворчливый вид, от деда прям веяло душевным теплом и зашкаливающей бодростью. Этот сухофрукт с плешиной на голове фору даст кому угодно.
– Без паники, Калат, эта деточка – та самая отравительница, – без тени сомнения заявил вошедший вслед за мной табурет.
Что же, должна признать, тактику давления он выбрал идеальную. А уж добавив туда это уничижительное во всех смыслах обращение, ректор перешел ту грань, после которой меня покидает здравый смысл.
– Капитан Мурес не прекращает меня обвинять в этом, а я всего лишь хочу помочь, – благодушие так и прет, – господин Калат, верно?
– О! Моя дорогая, не скромничайте! – заискрился нездоровым энтузиазмом дед, – для всех прочих я профессор Агна, но вы зовите меня просто Калатом!
Сдержать даже внешнего удивления не получилось. Этот старик был широко известен в научных кругах, и от своего учителя мне неоднократно доводилось слышать очень высокие отзывы о профессоре. Провести такого специалиста невозможно, да и видно по нему, что он жуть какой дотошный. Капитан подложил мне не просто свинью, а целый табун бешеных кабанчиков.
– Что ж, раз у вас тут полное взаимопонимание, мне пора, – не разделил стариковского воодушевления Табурет и даже развернулся в сторону выхода.
– В смысле пора? А как же я узнаю, что с вами?
Играть растерянность и удивление старалась искренне. Если ректор решил оказывать на меня такое давление, то надо сильнее верить в собственную невиновность. Так ему будет гораздо тяжелее подловить меня на всяких каверзных вопросах. Мужчина замер в проходе и раздраженно ко мне обернулся:
– Калат все вам расскажет, госпожа Сатор.
– Так не пойдет. Они уже искали и ничего не нашли. При всем уважении, профессор, – извинилась, обращаясь к старику, – мне необходимо все расспросить лично. Вдруг вы рассказали какую-то деталь, которую другие не сочли важной?
Это был ну очень тонкий лед и очень полыхающий взгляд капитана. Однако, не смотря на внутреннее плохо скрытое негодование, Табурет развернулся ко мне и сложил руки на груди и даже одну бровь поднял: мол, ну давай, спрашивай. Но нет, мой дорогой хладнокровный разведчик, сейчас все будет по-моему. И заявив, что мне нужна пара минут на подготовку – подхватила профессора под локоток и увлекла вглубь шикарной лаборатории. Чего тут только не было! Просто мечта. Столько всякого оборудования: различных котлов, горелок, печей и плит. Много разных столов для различных нужд, полок с баночками, колбочками и тюбиками. Закрались шальные мысли, что для зелий пятого класса опасности ингредиенты здесь тоже найдутся, даже те самые пресловутые слезы невинной мыши. Оставалось