я впервые встретил такое обращение с представителями моего мира. Обычно первыми на отсталые планеты, вслед за разведчиками, приходят мудрые коммуникаторы. Все они специалисты высокого класса, отлично разбирающиеся в социологии, психологии, политологии, и еще нескольких смежных науках. И после их тщательной работы по налаживанию контактов аборигены более чем дружелюбно относятся к каждому вновь прибывающему на планету. Неважно, кто это будет, турист, специалист или простой переселенец. Потому что твердо знают, общение с нами несет их миру только пользу, и моральную и материальную. Разумеется, и наши туристы всегда ведут себя очень тактично, стараясь ненароком не нарушить какой-нибудь туземный обычай.
Поэтому у меня на присоединившихся планетах обычно возникает стойкое сиропное ощущение, так я это называю.
Но здесь происходит нечто прямо противоположное и это мне сильно не нравится. Как не понравилось бы и Марии, если бы она об этом узнала. А что она не в курсе – могу прозакладывать голову, мне ли не знать свою мать. И при воспоминании о ее прекрасных, строгих и нежных глазах в ушах невольно звучит много раз слышанный совет – если столкнулся с чем-то непонятным, или неизвестным – не спеши действовать, затаись, тщательно разведай обстановку и отправь отчет. И мудрые аналитики отдела, скрупулёзно просчитав ситуацию, найдут самый оптимальный вариант действия. И обязательно вытащат тебя из любой передряги.
Вот только не всегда получается затаиться и не подавать виду, когда сталкиваешься с несправедливостью, злобой или откровенным хамством, как сейчас. Хотя вот сейчас я как раз твердо намерен ничем не выдавать своего недовольства. Зато во внеплановый отчет включу не только свои резкие комментарии, но и запись всех встреченных мной сегодня проявлений недружелюбия. Благо, мой трансформ ведет непрерывную съемку не только того, что я вижу сам, но и того, что творится за моей спиной. И еще того, что передают ему расставленные мной жучки.
Почти час мы цепочкой протискивались по тесным коридорам замка, разглядывая малохудожественные помпезные портреты хозяина и его родственников, заглядывая в распахнутые двери безвкусно обставленных комнат, входить в которые запрещено категорически. И, наконец, выйдя через террасу с тыльной стороны замка, прошли по выложенной камнем тропке к белому храму.
В храм я не пошел, с удовольствием заметив, что не одинок в нарушении этого правила. Рядом со мной оказались почти все вернувшиеся из Тохена, Сид с блондинкой и Арнольд. Ну и еще с пяток замученных поездкой в Аккалу туристок.
– Ребята говорят, эти храмы везде одинаковы, – бурчит Сид, в ответ на мой взгляд, – посмотрим в другой раз.
– Только сборы разные, здесь хватит треугольной денежки, а в Мосетии берут квадрат. – Уточняет присевшая на корточки туристка, шаря в почти пустом кошельке.
– А нам тоже нужно платить? – насторожился я.
– Вы же уважаете местных богов? – усмехнулся уже немного знакомый загорелый парнишка, помахав зажатым между пальцами рыжим треугольничком.
Мы