взять это недоразумение с собой на охоту? Или сразу упокоить, чтобы не мучился и меня своим грустным видом не злил?
Из комнаты я вылетела еще быстрее, чем в нее вошла. Интересно, бывают такие случаи, когда создатель испытывает к своему птенцу лишь отвращение? Мне даже нарекать его новым именем не хотелось. Но оставлять то, что было в прошлой, человеческой жизни, считалось очень плохой приметой. Его использовали иногда как запасное, второе, и то старались слегка переделать, чтобы ничто не напоминало о временах, когда ты был мотыльком-однодневкой, слабым, беззащитным и доступным всем болезням.
Новое имя давал создатель, родитель. Меня он назвал Фиолой. Просто изначально, сразу после обращения, мои глаза были фиолетовыми. Это потом в них добавилось чуть больше красного и они стали сиреневыми. У Клауса и Августы глаза были зеленовато-красными и, наверное, со временем стали бы шоколадными. Было бы очень красиво, потому что чаще всего у вампиров глаза любых оттенков от насыщенно-винного до темно-пурпурного. Иногда встречаются бордовые или просто коричневые. А вот сиреневые – редкость. Наверное, раньше, до обращения, они у меня были голубыми… как у щенка.
А птенца так и тянуло назвать Дориш, Гусам или Хасрат. Или всем сразу. Скорбно-печальная тоска… Ладно, пусть будет Дориш. Скорбь. Главное – не забыть ему об этом сообщить.
Довольная собой, я отправилась спать, но где-то на половине пути в коридоре меня поджидал волчонок.
– Как все прошло?
Встав так, чтобы перегородить мне путь, мальчишка соорудил на лице независимо-безразличную мину, вот только спрятать за этой маской виноватый взгляд у него не получилось. Хотя он честно попытался.
– Овцы сыты, зайцы сдохли, волки пока еще целы, – переиначила я резко всплывшую в памяти поговорку. Я вообще кладезь таких пословиц благодаря одному из собратьев, деревенскому пареньку, которого создатель обратил за пару месяцев до меня. Он знал тьму-тьмущую присказок, на все случаи жизни.
– Ты это… тупая шутка с зайцем вышла. Извини, – промямлил щенок, глядя при этом куда угодно, но не на меня.
– Правильно, лучше я о тебе как о лохматом балбесе буду думать, – буркнула я, отодвигая мальчишку плечом, чтобы пройти дальше. – Больше так не делай. Иначе превратишься в такую же тварь, как я.
Он догнал меня уже у самой двери в мою комнату, развернул и долго пристально смотрел мне в глаза, как будто хотел что-то в них разглядеть. Смешной. В глазах вампиров можно увидеть только свою смерть, сладкую и тягучую, как кровь. Но, похоже, что-то интересное щенок все же умудрился обнаружить, потому что перестал сжимать мои плечи, вздохнул тяжко, ссутулился и побрел прочь. Я лишь удивленно проводила его взглядом, а потом отправилась спать. Сутки сегодня были очень насыщенными, и я планировала проспать следующие, чтобы восстановиться.
Подсознательно я ожидала, что меня все-таки разбудят, но я действительно с наслаждением проспала оставшуюся часть ночи, весь день и проснулась ближе к утру. Вылезла из теплой кровати, умылась из кувшина над стоящим в углу