китобойного промысла со времен деревянных кораблей или о том, с каким трудом за рубежом приняли практику ненавистных, но полезных российских китогонов. О последнем, без сомнения, профессору Василевичу придется слушать до самой Франции.
Мы быстренько собрали рюкзаки, подаренные экипажем игрушки Ылкэпэнера – «наследство» невостребованное слишком важными, чтобы играть с какими-то жалкими шариками котами, самого зверя и направились следом за Хенриком.
Прощаться с «Таймыром» оказалось труднее, чем с родным домом. Понимание, что вишневых палуб, полыхающих электрическими огнями, хоть сейчас небо светлое и их выключили, мы не увидим долго-долго, впивалось в сердце рыболовными крючками.
Дядя, поприветствовав друга, заметил наши несчастные лица и залился веселым смехом. Ылкэпэнер с подозрением глядел с моих рук на невиданное зрелище – кроме Тали он почти не видел мертвецов. На ледоколе их служило мало, а дядя Владимир представлял собой редкое зрелище – говорят, его распухшим лицом с красным оттенком и пятнами сине-багрового цвета можно пугать слабонервных, чего нам, увы, еще никогда не доводилось наблюдать.
– Наташенька, Таюшенька! И… кучка снега с лапками! – дядя крепко нас обнял, заставив песца удивленно взвизгнуть, а радиоприемник Тали или хрустнул, или издал что-то из широкого ассортимента помех. Оставив профессора на растерзание любопытным помощникам, дядя проводил нас к каюте.
После ледокола «Астра» казалась унылой лачугой. Всего две верхних палубы, общая длина судна – каких-то шестьдесят пять метров, а ширина девять с половиной. Ни о каком спортзале, где можно порезвиться с Ылкэпэнером и прочих благах речи и не шло.
Но зато внутри каюты на стенах висели знакомые фотографии – молодой папа рядом с непутевым старшим братом и маленькая Тали, с интересом щупающая вмятины на голове дяди-мертвеца. Выглядело это так, словно малютка пыталась выдрать дяде Владимиру волосы.
Мама с маленькой мной верхом на белом медведе – я смутно помнила огромного ручного зверя, приведенного к детскому саду фотографом с пушистыми усами, а потом папины крики о безответственности глупой жены, готовой сфотографироваться и в пасти крокодила…
Незнакомые люди, корабли, киты – похоже, дядя уступил свою каюту на время путешествия.
Как капитан, он скрупулезно проверил наши документы. Тали не успела дома обновить паспорт и сделала это на ледоколе – новое правило, которому перевалило уже лет за тридцать-сорок, разрешало «передвижным населенным пунктам, с населением, превышающим сто пятьдесят человек, и не покидающим свой населенный пункт в течении полугода, иметь свои собственные органы регистрации», и «Таймыр-10» как раз по штатному экипажу превышал это число, даже без пассажиров. Но дядя все равно ворчал и пристально разглядывал новый паспорт сестры, с двумя фотографиями – прижизненной и посмертной, выискивая огрехи, которые неумехи с ледокола конечно просто не могли не оставить. Под его взором