лиц был строго ограничен) – частенько уезжал за город на охоту. Прихватив с собой передвижную электростанцию, несколько холодильных камер, брезентовых палаток, мощную аудиоаппаратуру, огромное количество спиртных напитков, еды и пару-тройку дежурных проституток. Чем мэр и его команда занимались на так называемой охоте, догадаться было не трудно. А ещё мэр обирал бизнесменов и на эти деньги возводил себе памятники, дабы увековечить собственное имя в истории города. Местное население на выборах каждый раз голосовало за другого человека, за нового мэра, но, странное дело, каждый раз нынешний глава администрации оказывался победителем. Видимо, потому, что горожане сами заслуживали такого мэра. Поскольку все ненавидели друг друга, завидовали чужим успехам, обманывали родственников, знакомых или соседей. Мужья изменяли жёнам, а жёны мужьям. Чиновники брали взятки. Молодёжь спивалась. Наркомания, драки и убийства были обычным явлением. Людей интересовали деньги, деньги и ещё раз деньги. Так как за деньги можно было купить те удовольствия, которые обильно рекламировались с экранов телевизоров и со страниц газет и журналов. Библиотеки и музеи, естественно, никто не посещал. Людей съедали страсти, инфаркты и раки. Преждевременные смерти были сплошь и рядом. А мрачные лица на улицах – подавляющим большинством. Количество нищих, как и количество бездомных собак и кошек, росло день ото дня.
Атмосфера в городе была гнетущая. И хотя город со стороны моря напоминал нечто среднее между Ниццей, Каннами и Пальма-де-Майоркой, на самом деле город скорее походил на библейские Содом и Гоморру. Мало того, город совсем не баловала погода. Если летом она была ещё ничего, то остальные девять месяцев года в городе было либо пасмурно, либо лил противный, казавшийся бесконечным дождь. От которого город покрывался вонючим ядовитым грибком. Грибок проникал в полы и стены домов, в водопровод, в лёгкие местных жителей, существенно подрывая их здоровье. От проклятых дождей город раскисал, протухал, гнил, разлагался и постепенно уходил в землю…»
3
Комары сводили с ума. Ничего не помогало. Даже заокеанский спрэй, используемый американскими десантниками. Комары его полностью игнорировали. Они впивались в беззащитную кожу Арсения, насасывались кровью и оставляли после себя красные волдыри, которые нестерпимо чесались. Проводнику Чуанчи комары, видимо, тоже доставляли неприятности, но не такие большие, как Арсению. Чуанчи, несмотря на палящее солнце, был одет в рваную телогрейку, ватные штаны, а лицо его защищал накомарник. Тем не менее, и сквозь эту броню отдельные тонко пищащие диверсанты прорывались, частенько заставляя проводника ругаться матом. От Чуанчи нестерпимо воняло потом.
«Кукурузник» Арсений оставил в Кижме, дальше продолжив своё путешествие на «газике». Добравшись до посёлка Ванавара, нанял проводника. Всё это стоило копейки. Да и папахен ему существенно помог: обеспечил и «Ан-2», и экипировку, и спутниковую связь, и даже оружие – новенький «калаш» болтался у сына