на себе тяжёлых всадников, отчего те, в свою очередь, звенели толстыми пластинами лат в местах крепления их друг к другу. Солнце начинало робко проглядывать из-за редких туч. Откуда-то из середины войска Его Величества вперёд выехало знамя на худой, но длинной палке. А вслед за ним в передних рядах показался и сам король.
– Воины мои, – разливался его твердый голос над головами соратников, – мы собрались здесь, чтобы дать отпор чёрной заразе, пытающейся проникнуть в наши дома, завладеть нашими жизнями, сломать нас самих, – казалось, в строю стало ещё тише, и даже лошади стали прислушиваться к словам короля. – Величественная Морриган соберёт сегодня богатый урожай жизней, но пусть это будут не наши жизни. Отступать некуда. Вперёд!!!
И тысячи мечей, копий, луков победно вскинулись вверх, к небу, куда все они сегодня решили отправить души врагов. Богиня Морриган и в самом деле будет довольна. На противоположной стороне возгласов и криков слышно не было. Противник ждал действий армии короля в полном молчании, стараясь психологически надавать своей уверенностью.
Ряды конников качнулись и понеслись вперёд…»
Как всё-таки красиво описана жизнь в книгах, пускай и жизнь непосредственно перед смертью. Он закрыл выцветший томик и положил его на небольшой столик рядом с кроватью. Комната была не очень просторной. Кровать, на которой он лежал, стояла около прямоугольного окна. Свежевыкрашенный стол находился рядом с ней. У входа, слева, располагался высоченный шкаф. С ним соседствовала трёхногая табуретка, на которой возвышался алюминиевый таз. Система очень отдалённо напоминала умывальник. Впрочем, это легко было понять по пузатому кувшину с одноцветной ромашкою на брюхе, стоявшему на полу. Кроме отложенной недавно книги, на столе лежало длинное одеяние тёмно-зелёного цвета. Опёршись о стену, горделиво подпирал висящую на ней картину узорчатый посох. Навершия на нём не было, лишь причудливые линии узора, вырезанного прямо на дереве, завивались в нечто похожее на языки пламени. На одинаковых расстояниях друг от друга на древке выпячивались вперёд широкие железные кольца.
Рам Самаэль Драго Чернь или, если короче, Рам Самаэль (хотя можно и просто Драго), уселся на край кровати, выбравшись из-под хлипкого одеяла. На картине, которую подпирал посох, был изображен маленький фрагмент живописного пейзажа с восходящим солнцем на дальнем плане и стройным лесом по бокам. Остальное пространство полотна занимало поле и какой-то человек, смотрящий вдаль и оттого повёрнутый к зрителю спиной. Переместившись поближе к столу, Драго ещё раз убедился в том, что кровать, выделенная ему радушным хозяином таверны, весьма скрипучая и старая. Опасаясь, что она того и гляди развалится прямо под ним, он ловким движением спрыгнул на пол и быстро облачился в своё одеяние. За комнату ему платить не приходилось: хозяин таверны был очень близким другом отца Драго. Потому он согласился выделить для сына своего приятеля небольшую комнатку. Раньше она предназначалась для самого содержателя таверны, когда тот по той или иной причине задерживался на работе и оставался ночевать