я никак не могла определить. И только в тот момент, когда рассматривала украшение, вдруг поняла, что пятно на плече теперь изображало рисунок вот такого лепестка-крыла с броши, но только одно и в большем размере.
Открытие меня ошарашило настолько, что я не заметила, как по щекам потекли слёзы. Почему я заплакала? Да откуда я знаю… А дерево-Ари нежно гладила меня ветками по голове.
Проревевшись, я ещё долго глазела на брошку. Вспоминая алый блеск камней на шее принца Киртоя, убедилась, что камни моей драгоценности сверкали ничем не хуже камней принцевой подвески.
Жаль, что принц не успел поведать, чем таким необыкновенно магическим наделена его подвеска. А вот на брошке камни были самыми обыкновенными, кроме вот этого переливчатого блеска. Даже изменённый взгляд не выявил ничего магического.
Вдоволь насмотревшись на брошь, я решительно засунула её в развилку между веткой и стволом дерева и гундосым от слёз голосом сказала:
– Ари, ты не думай… это моя брошка. И я её тебе дарю, – показалось, дерево замерло, даже листва перестала шелестеть. – Вдруг мы скоро уедем, пусть у тебя останется мой подарок. В приюте всё равно её украдут, а так ты будешь меня вспоминать. Ты и Аришша – самые-самые замечательные на всём свете! А когда у меня получится встретиться с принцем, я смогу прийти к тебе поиграть…
И как в воду смотрела.
Семейство Флошев отсутствовало больше суток. На второй день к вечеру вернулся господин Флош. Один. А ранним утром следующего дня объявил, что нынче же все приютские покидают усадьбу на балансе и возвращаются обратно в Синезёрск.
Обратно в приют
Обратная дорога в приют оказалась намного быстрее переезда в усадьбу.
На переезд в усадьбу ушло три дня, а обратная дорога в приют уложилась в один.
Помнится, весной повозок не хватало. Вернее, денег для их найма. Заведующий сквозь зубы клял королевское предписание, заставившее стронуться с места, деньгами же подкрепить распоряжение никто не удосужился, что и сказалось на скорости переезда. Нынче же повозки сразу нашлись в нужном количестве. За одну лишь ночь. Значит, и деньги откуда-то взялись.
Наставники, и те ворчали:
– Какая муха укусила короля? То распоряжается приютскую нищету в хоромах поселить, а то выгоняет обратно чуть не пинками.
Утром нас, детей, разбудили рано и сразу загнали в повозки, вместо завтрака сунув по куску хлеба. Народ завздыхал – прощай, праздник ничегонеделания и сытости; здравствуй, жизнь впроголодь и непосильная работа.
Господин Флош жёстко руководил неразберихой и подгонял опаздывающих. Ещё вчера я только предполагала переезд и вряд ли подозревала, что он случится так скоро. А этим утром даже на минутку отлучиться не удалось, чтобы попрощаться с Ари. Как и других меня загнали в повозку чуть не сразу из постели. Местные слуги, провожая нас, высыпали на улицу гуртом и тоже удивлялись вслух таким скорым поворотом дела.
До приюта мы добрались только вечером.