половины XX в. критично отнеслись к вышеназванной теории, называя ее «образчиком бесплодного формально-догматического метода буржуазной юриспруденции, стремящейся при помощи формально-юридических конструкций расширить сферу действий, признаваемых умышленными, ограничивая требования, предъявляемые к умыслу, одним только предвидением последствий и не требуя сочетания в умысле интеллектуального и волевого моментов»[30].
Между тем сторонники теории предвидения не исключали волю из оснований правового упрека в виновности,[31] а первичная теория деления умысла на прямой (dolus directus) и непрямой (dolus indirectus) отождествляла умышленность с сознательностью при непрямом умысле – «виновный сознавал, что делает, а потому и умышлял на сознанное».[32]
Безусловно, воля всегда присутствует в сознательном поведении человека и проявляется в том, что лицо осознает преследуемую цель, возможность контроля за своими действиями, предвидит возможные последствия своих действий. Указание на волевое поведение лица прежде всего заложено в институте вменяемости. Можно утверждать, что действия вменяемого лица – это всегда волевые действия, при которых оно осознает характер своих действий и их возможный результат. Предпринятая в настоящем исследовании попытка обосновать возможность формулирования формы вины без выделения волевого момента в их дефинициях направлена не на отрицание присутствия у лица желания или иного отношения к последствиям своих действий (бездействия), а на преодоление, с одной стороны, бессистемности изложения форм вины в современном уголовном законодательстве, заключающейся в частичном или полном отсутствии интеллектуального и волевого моментов при изложении формул вины, с другой – известных трудностей, имеющих место при квалификации преступлений с формальными составами.
Конечно, в результате такого подхода часть преступлений действительно может перейти из разряда неосторожных в разряд умышленных, но, как показывает проведенное автором интервьюирование судей, следователей органов внутренних дел и прокуратуры, специалистов в области уголовного права, большинство респондентов полагают, что некоторые преступления, относимые УК РФ к категории неосторожных (ст. 143, 216, ч. 2 ст. 217, ст. 263, 264, 266268 и др.), в ряде случаев должны расцениваться как умышленные преступления, но квалифицировать содеянное по статьям, предусматривающим уголовную ответственность против личности, нецелесообразно.
Исходя из предлагаемой концепции вины, связанной с исключением волевого момента из формулы вины, необходимо провести разграничение между умыслом и неосторожностью по иным критериям.
Умысел с точки зрения этимологии этого слова представляет собой заранее обдуманное намерение, подготовку преступления с осознанием его последствий.[33] Намерение – это предположение сделать что-нибудь, желание, замысел (намеренный – сделанный сознательно).