время для пустого трепа ни о чем.
– Ты хотел поговорить, мой мальчик? – Дмитрий Петрович поднял ко мне свои хмельные глаза.
– Скорее подискутировать немного. Вы выскажете свое мнение, я свое, а паузы разбавит вкусное пиво.
– В таком случае внимательно слушаю, – старик наклонил голову и попытался установить зрительный контакт, меня передернуло, и я отвел глаза, он кивнул мне, поняв, что я из тех, кто предпочитает не смотреть собеседнику в глаза.
– Стыдно признаться, но лишь от одной праздности я перечитал почти всех классиков немецкой философии, в процессе крайне увлекся и пытался найти ответы на важные для меня вопросы, но еще больше утонул в противоречиях. Кончилось все тем, что я осознал, что философы никаких ответов не дают, они лишь помогают подобрать нужные вопросы, на которые ты можешь попытаться ответить сам. Закончив с чтением, я сформулировал для себя нужный вопрос: «Есть ли свобода, а если нет, то имеет ли жизнь человека без нее какой-либо вес и смысл, или все мы тряпичные куклы с одинаковой программой?». И мне не с кем поразмышлять над этим, все мои товарищи к философии относятся надменно, прямо как я до недавней поры.
– Мне кажется, что ты для себя уже все решил, мой мальчик. Ты ищешь не чужого мнения, ты ищешь подтверждение своему. Для меня свобода – пустое слово, всю жизнь я отдал работе. Иногда у меня был лутум, иногда я голодал неделями. Хотел завести детей, но не смог себе этого позволить по ряду причин. Даже свой дом у меня появился только в пятьдесят лет. Я всю жизнь был, как ты это метко подметил, тряпичной куклой. Но это только одно частное мнение, мой мальчик. Спроси тех, кто были счастливы/несчастны, тех, кто были богаты/бедны, тех, у кого были огромная власть/бессилие, тех, кто слепо подчинялись/слушали только себя, и, если сможешь, тех немногих, что нашли золотую середину. Тогда у тебя будет более полное представление о слове свобода. Невозможно философствовать и рассуждать только из одной колокольни, тогда как таковых миллионы. Именно по этой причине я перестал воспринимать философов и философию в целом, настоящая гениальность в общности, а не в частных лицах.
– Я думаю…
– Постой немного, – перебил меня Дмитрий Петрович, – пожалуйста, мой мальчик, принеси нам еще пива. Прости, что не дал сказать, но я уже совсем не в той кондиции, чтобы передвигать свои тряпичные ноги. А если бы я перебил тебя позже, то ты точно бы обиделся.
– Да ничего, сейчас схожу.
– Спасибо, ты настоящий товарищ, – старик улыбнулся и опустил голову, о чем-то задумавшись, а я пошел выполнять его поручение.
Огоньки сигарет объединили всех сидящих, превратив их в некую абстрактную полосу для посадки метафизического самолета. Ну и чушь мне пришла в голову, но разве не в таких забавных вещах ценность жизни?
Я услышал шаркающие шаги. Скорее всего, это мама Дохлого. Угадал? Само собой, ее походку сложно с чем-то спутать. Мама Дохлого вошла очень вальяжно, на ней был халат в цветочек, на ногах резиновые тапки и шерстяные носки,