Тренировка становилась всё длиннее. Первая песня с диска стала танцем и разминкой. Чуть позже пришло понимание, что это не просто танец – это была подготовка… к занятиям на льду.
Здесь, мой дорогой читатель, сделаю очередное лирическое отступление.
В самом конце прошлого, 2014 года, купила себе любительские коньки и стала кататься после более чем двадцатилетнего перерыва, причём, выйдя впервые на лёд, едва-едва стояла на них и ходила, держась за бортик. Я каталась в детстве, но тогда у меня совсем ничего не получалось («фонарик» – не в счёт!). И это несмотря на то, что моя мама много лет профессионально занималась фигурным катанием и пыталась обучить меня хоть чему-то. В конце концов, ей пришлось забросить это неблагодарное занятие.
И вдруг, в начале этого года на катке я почувствовала себя «чайкой по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха. Мне стало неинтересно просто гонять по кругу, как основная масса катающихся, которых окрестила «конькобежцами». Захотелось большего. Сначала додумалась, как ускоряться на поворотах. В фигурном катании это называется подсечка, или кроссовер, или беговые. Освоив его на ход вперёд, вскоре с радостью отметила, что у меня стало получаться делать на коньках один-полтора оборота вокруг своей оси. Потом мне пришло в голову, что в момент оборота на инерции удобно начинать ехать спиной вперёд.
К моменту инициации научилась немножко скользить назад. После посвящения я стала буквально одержима катком. Прогресс пошёл семимильными шагами. Да, у меня не сразу всё получалось: падала, поднималась и повторяла снова и снова. За месяц научилась ездить спиной вперёд, делать простое вращение на двух ногах и даже выполнять элементарные «прыжки». А под ритмичную музыку у меня получались настоящие танцы на льду. Пришлось изрядно потратиться на профессиональные ботинки и лезвия для начинающих фигуристов, потому что любительские коньки «убивали» мои голеностопные суставы.
Оказалось, что у меня сработала память прошлой инкарнации, когда была фигуристкой. Возможности тела пока не позволяли мне добиться большего. Слабый вестибулярный аппарат отзывался сильным головокружением при вращениях, а в теле не было необходимой гибкости; но самая большая проблема была с равновесием. Что примечательно, на катке у меня был свой «тонкоматериальный» наставник: великая советская фигуристка, имя её начинается на И., а фамилию не скажу – мой дорогой читатель сам догадается. Она называла меня «коровой на льду». Но частенько и хвалила))
Занималась я, конечно же, в состоянии повышенного сознания. Под музыку, которая мне нравилась, у меня получалось особенно хорошо. А если удавалось отрешиться от происходящего вокруг и закрыть глаза, тело само начинало воспроизводить то, что было нужно.
Третьим моим наставником, если считать монахов как «два в одном», стал каратист Джон, американец. Когда он появлялся, то подмигивал мне и даже пытался флиртовать (ох, уж эти мужчины!))). Он обучал меня, как ставить