мщение Хана, заслуженное Тверитянами, не коснулось и других ее пределов. Узбек, пылая гневом, клялся истребить гнездо мятежников; однако ж, действуя осторожно, призвал Иоанна Данииловича Московского, обещал сделать его Великим Князем и, дав ему в помощь 50000 воинов, предводимых пятью Ханскими темниками, велел идти на Александра, чтобы казнить Россиян Россиянами. К сему многочисленному войску присоединились еще Суздальцы с Владетелем своим, Александром Васильевичем, внуком Андрея Ярославича».
– Супруга23! Живо деток одевай потеплее, ядь24 в путь с запасом приготовь, вещицы свои дорогие бери. Светлан! Запрягай Бурка в широкие сани, а Быстряну в малые, грузи, что мамка соберёт. Живо!
– Тятя, что случилось-то?
– Что-что… дождались, войско на Тверь идёт.
– Вот татарва, умёты25, сыроядцы26!
– Не лайся! Кабы только татарва, с ними московские и суздальские рати. Рады стараться ради татарского хана, да и себе наше прибрать не погнушаются. Калита, тот только и мечтает Тверь под себя подмять.
– Много ли рати у них, тятя?
– Только татар пять туменов. А знаешь ли, во главе войска кто? Христианин Федорчук! Вот бы послушать теперь, что крылошане27 петь станут про божью кару от нехристей. Это как же их бог христиан с христианами стравил? Выкрутятся. Скажут, вельзевел28 попутал. Ну, им-то ничего не станется, а люд простой пострадает.
– А князь Александр Михайлович как же? Он-то наше войско поведёт?
– По моему разумению, князюшко родню – в сани, узорочье29 – в сундуки, и ходу в дальние княжества. Давай-ка, сын собираться, да поживее. В ночь надо вам выехать.
– А ты, тятя?
– А мне недолжно, я в концевой дружине.
– Тятя, силища какая идёт, не одолеть вам. Поехали с нами.
– Нельзя сын. Я же не израдец30. Лучше слушай вот что. Поедете по Тверце в сторону Торжка. Если с закатом выедете, да ходко ехать будете, к рассвету на вечерней стороне31 горку увидишь, сосною поросшую. Перед тем разнолесье с берёзой, а то чистый сосняк, старый, стволы так и светят золотом. Туда дорога будет, только не промахнись, после берег высокий начинается. В том лесу отыщешь хуторок. Хозяин – свояк Первуша, мамкина сестра Улада жена его. Лет ему как мне, шрам у него на щеке вот так. Мамка знает, что сказать. Не болтайте там языками, чужим говори, погостить приехали. Со временем видно станет, что делать.
– Батя, я с тобой хочу, татарву бить…
– Цыть! За мать с младшими отвечаешь! Понял? За старшего тебя назначаю. Смотри у меня! Беги, запрягай. Да гляди, ночью в полынью не влети. Зимник-то добрый нынче, но всяко на реке случается. Ай, чуть не позабыл. Липу ту великую помнишь на ручье, где в прошлый раз прятались? В самом верху в боковой ветви дуплецо у неё, снизу не видать, только сверху нащупать можно. В то дупло клад я схоронил, серебро наше. Помни. И никому даже глазом в ту сторону не моргни! Придёт