не ответил.
– Я спросил, бл… откуда ты знаешь это имя? – Тим меня встряхивает и довольно ощутимо, пальцы давят на кожу так, что её уже хочется потереть.
Кажется, отвечать мне не собираются, поэтому сдаюсь первой.
– Ты произнёс его во сне.
Вскидываю с вызовом подбородок, но этого и не требуется. Тим смотрит, словно сквозь меня. Хватка на локте ослабевает, и я снова свободна.
Черт, а он сильно меня сжал.
Наконец, потираю кожу, на которой, вполне вероятно, могут остаться следы от его пальцев.
Тимур отворачивается, намереваясь уйти через заднюю дверь прямо на улицу, а не в дом. Я зову, но он будто меня не слышит. Весь в себе. И плечи представляют собой каменную прямую линию.
Что за ерунда? Куда он?
Как последняя упрямица я повторяю:
– Она – это Инна?
– Нет, – перед тем, как уйти, бросает через плечо.
Что мне делать? Идти следом или оставаться?
На принятие решения всего пара секунд.
Глава 6
К звонкам отца уже давно отношусь, как к обязанности. К неприятной, но неизбежной. Раз в неделю мы разговариваем по видеосвязи, и каждый раз после нашего общения мне нужно время, чтобы собрать себя по блокам в привычное состояние.
Он лечит… лечит… бесконечно лечит… Внушает, требует, предостерегает.
А мне хочется лишь одного – кинуть ему: ты сам в этом виноват.
Да, виноват. Так всё и есть. Истина. Правда. Это благодаря отцу я здесь, благодаря ему в подвешенном состоянии. У него там давно своя жизнь: новая жена, новый сын. Даже два, если посчитать отпрыска мачехи от первого брака. Бог знает, сколько ещё нового, о чём я даже не подозреваю. Но основное остаётся основным: он двигается дальше, а я вынужден торчать в Лондоне и делать вид, что меня нет.
Хрен. Не выйдет.
– Тебе лучше пока не высовываться, – говорит отец.
Его лицо как всегда напоминает маску. Мы, наверное, похожи, но годы жизни и ведения грязного бизнеса отложили на него свой отпечаток. Он запаян в строгий костюм, я даже не помню, какой он домашний. Это раньше он был другим. Или мне так казалось? Может, мама делала его мягче?
– На сколько? – уточняю.
– Лучше на подольше.
Это значит практически навсегда, или пока он не ликвидирует всех, кто хочет ликвидировать его. Или дотянуться до него через меня. Каким-то боком в этом замешана и семья моей матери.
По мне так все его предосторожности – это ерунда. Кому надо, тот меня достанет. Буду я вести себя тихо, или громко. Одно точно, мне уже давно не четырнадцать лет, и меня так просто не заткнёшь. Если бы мог, открестился бы от всех контактов, связывающих меня с Логиновыми. Когда вернусь в Россию, уже не буду чувствовать себя там своим. Поэтому не вижу смысла возвращаться.
– Неделя, может, две, – говорю отцу, прикидывая, что как раз будет время разрулить вопросы по учёбе, не всё же на гулянках зависать, – реши проблему, пожалуйста.
Это «пожалуйста» произношу с такой долей иронии, что не заметить её просто невозможно.
– Не надо показывать характер, – философски замечает отец. –