институт, производство, семья, книги, фильмы…
В детстве, лет до семи, Иринка не знала, что отец ей не родной, она не понимала, почему бабушка – мать отца, приехавшая к ним пожить, говорила ей – «называй его дядя Петя», объяснить поведение бабки Иринка себе не смогла и просто перестала при бабке называть отца вообще как либо, из-за чего бабка жаловалась соседке – «вот прижил с ребенком, взвалил на свою шею, а она неблагодарная… и ведь дочь ейная ни как сыночку не кликает, ни тятя, ни «дядя Петя». Иринка в этот момент сидела за кустом крыжовника и трескала ягоду, ей было всего около пяти лет и она не поняла о чем речь, но слова запомнились, вообще странная штука – память, что-то казалось бы важное, вообще может закинуть на задворки подсознания, а что-то , казалось бы совсем незначительное , положит на полочку до нужных времен, а потом, порой спустя многие годы, вдруг вывалит тебе перед носом кучу пазлов и ты складываешь из них картину чужой жизни и думаешь – «а вот мне зачем эта информация? Жила себе спокойно в своих розовых облачках и теплой вате неведения». Хотя…все таки эти знания все же нужны – для ответов на детские вопросы, которые казалось бы забыты, но нет, они сидят где-то там далеко и оказывают воздействие на формирование личности, нужны для понимания себя, своей роли, своей значимости.
Когда родилась младшая сестра Иринки, она не понимала , почему бабка только сестру зовет – «моя кровинушка, рОдная внученька». Где-то в подсознании, интуитивно, она догадывалась о чем речь, но, как обычно, вопросов ни кому не задавала. Вскоре они с мамой и сестрой переехали к другой бабушке, матери мамы, и те вопросы остались на задворках сознания до взросления, в прочем, как и все остальные. Как-то пришел к матери мужчина, они разговаривали в зале, Иринка забежала в комнату и остолбенела, сидевший на кресле у окна мужчина показался ей очень знакомым, но она не могла вспомнить, где его видела. Мать сидела на диване напротив, на стене над диваном висел огромный ковер с ярким орнаментом. Иринка стала внимательно разглядывать мужчину, стоявшие рядом напольные часы с качающимся из стороны в сторону маятником отсчитывали секунды, он поздоровался, улыбаясь и внимательно разглядывая ее, как будто обволакивая теплым, лучистым взглядом, она поздоровалась в ответ и засмущавшись выбежала из комнаты.
– Бабушка, кто этот дяденька?– взволновано спросила она бабушку, жарившую на кухне котлеты.
– О, говорят же: «кровь родная- не водица!», – только и сказала бабушка.
Как будто что-то подтолкнуло Иринку и она побежала в мамину комнату. Там она достала из шифоньера сумку с документами. Уже давно она знала об этой сумке. Когда девочка оставалась одна дома, она доставала из шифоньера коробку с мамиными праздничными туфлями на каблуке, надевала их, на плечи накидывала кружевную накидку для подушек, в руку брала массажную расческу, как будто это микрофон, размахивая другой она ходила по комнате, как по сцене и пела. Иногда брала лаковую сумочку-сундучок и ходила под музыку по длинному половику, как по подиуму. Тогда она и увидела в сумочке открыточки с красивыми картинками, они очень ей нравились, но теперь она стала внимательно изучать их. Эти открытки были адресованы Ирочке-доченьке,