я ощутила этот холод. Холод пустоты великого пространства, что безмолвно окружало нас, поглощал звуки и возвращал новые, странные, звенящие.
– Здесь нельзя доверять тому, что слышишь, – строго наставлял нас пастух Потай. – Эти места живут по своим законам.
Я вернулась к костру и инстинктивно добавила побольше хвороста. В этом не было надобности, но огонь отгонял страх. Поселок индейцев находился в нескольких часах ходьбы от лагеря, и кому была нужда подниматься оттуда в глухую ночь? Звук шагов то затихал, то вновь звучал отчетливо.
Мы вслушались. Это не слуховая галлюцинация. Кто-то шел к нашему лагерю.
– Босиком идет, по тропинке снизу, – произнес Хосе почему-то шепотом. – Слышите? Тропа сильно вьется, то за скалу справа заходит, то снова на ровное место выводит.
Тропа, похоже, выпрямилась, и шаги стали слышны более привычным образом: постепенно приближаясь, отчетливо нарастая. Вернее, не шаги, а легкий скрип мелких камней под крепкими ногами. Наконец, мы снова услышали оклик. Женский голос. Через секунду перед нами выросла фигура девушки в яркой одежде. Она шла медленно, но уверенно. Широко улыбнулась. Белые крепкие зубы, огоньки в глазах, аккуратно прибранные в две толстые косички черные как смоль волосы. Да, я хорошо помнила ее, именно по аккуратности, которая, в целом, была несвойственна остальному населению этих мест.
– Пастух, что ушел с вашей группой, – мой муж, – пояснила она на ломаном испанском языке, – я подожду его здесь.
Никто не возражал. Она была хозяйкой этих мест, и первое, что каждый путешественник очень быстро должен усвоить, это согласие с горцами. Она прошла чуть дальше и, сев на землю, поджала под себя ноги. Так она застыла, обратив взгляд в сторону, где еще днем скрылась наша группа. Настала тишина, которую никто не смел нарушать. Мысли мои невольно обратились к жизни и быту этих людей, и первое, что возникало неприятным вопросом, это как же потомки столь цивилизованного народа, судя по легендам и рассказам конкистадоров, могли столь быстро потерять прежнее величие и память о том, кем они были и что знали. С другой стороны, меня всегда удивляли в них такие черты, как обыденность в использовании золота, никогда не выцветающие краски их одежд, долголетнее здоровье, невозмутимое спокойствие и благодушие. В какой-то мере все это можно было отнести к отсутствию той самой цивилизованности, которая сделала людей сильнее перед человеком, но слабее перед природой.
Рациональность индейцев отлична от того, что мы называем правильным подходом к делу. Так, в снимаемой мною квартире в очаровательном районе Мирафлорес города Лима работала служанка. Звали ее Яша. Серьезно! Это не просто женское имя, но и настоящее индейское. Значит оно «медлительная, толстушка». Она убирала, готовила, и – вот ведь «говорящая фамилия»! – делала все очень вдумчиво и долго.
Практически все квартиры и дома в Перу имеют отдельные комнату, туалет и душ за кухней. Для прислуги. Настолько эта