лишь уличные фонари, от света которых дым над трубами становился оранжевым.
Конечно, теперь она сможет создать свои собственные созвездия, даже написать своё имя звёздами, выстроить планеты от красной к синей или притянуть их ближе к Земле, чтобы лучше видеть их цвета. Теперь, когда у неё были желания, Элеонора могла сделать всё что угодно.
Руку свело, и вилка с грохотом упала на пол. Элеонора не стала нагибаться, а помассировала больное место на ладони.
Нет, разумеется, она не станет таскать планеты. У неё ведь осталось только шесть желаний. Нет, пять… ведь последнее нельзя было использовать, если она хотела сохранить свою душу. Глупо будет тратить желания на что-то такое легкомысленное. Нужно всё тщательно спланировать, если она собиралась осуществить свои мечты.
Она станет леди. Она собиралась увести своих друзей из особняка Гранборо. И ей никогда больше даже смотреть не придётся на очередную щётку или метёлку. Она сможет путешествовать по всему миру, как Чарльз, и оставлять за собой вереницу разбитых сердец. После этого желания могут ей и не понадобиться.
Дверь открылась, и вошёл мистер Пембрук.
Элеонора резко вскочила, и вилки рассыпались по полу. Девушка отступила, отчаянно желая, чтобы хоть что-то разделяло их. Мистер Пембрук притворил за собой дверь, и его рука соскользнула с дверной ручки. Солнце светило ему прямо в лицо, блестевшее от пота. Он щурился от света, глядя на девушку, заслоняя глаза ладонью, и его рука отбрасывала длинные глубокие тени на бледных щеках.
– О Элла, – его голос звучал ровно. – Надеюсь, я не напугал тебя.
Элеонора судорожно пыталась найтись с ответом и никак не могла придумать, когда вдруг вспомнила, что слова не нужны. Теперь у неё были желания. Она могла сказать всё, что захочет, и если бы хозяин попытался наказать её – ей всё будет нипочём. Как стеклу от дождевой воды. И этим знанием она была вооружена, словно лучшим мечом, защищена, словно прекрасным доспехом. Но Элеонора справедливо рассудила, что пока лучше не высказывать своё мнение. Её предыдущему желанию потребовалось время, чтобы сработать, а такой человек, как мистер Пембрук, мог нанести большой ущерб очень быстро.
Элеонора спряталась за пустой холодной вежливостью, надев её, точно маску:
– Я чем-то могу помочь вам, сэр?
Его улыбка была коварной.
– Полагаю, да, можешь. Садись. Итак, Элла, до моего сведения были доведены некие слухи о тебе…
Элеонора ощутила укол страха. Лиззи уже начала осуществлять свой план. Что ж, Лиззи могла говорить всё, что ей заблагорассудится, скоро Элеонора станет настолько выше её, что даже не заметит, что она там себе думала.
– Слухи, сэр? Могу я спросить откуда?
Мистер Пембрук отмахнулся:
– О, подробности совершенно не важны, уверяю тебя.
– Мне кажется, очень важны, – настаивала Элеонора, злясь на себя за то, как тихо и неуверенно звучал её голос. – Прошу прощения, позвольте, я позову миссис Филдинг. Мне бы не помешала её поддержка в этом вопросе.
Его усмешка