На лицо и на фамилию всех помню, только адрес забыл. В гости звали…
– Да как же ты в Ленинграде найдешь человека по фамилии? Тут одних Петровых миллион.
– В том-то и дело, что фамилия редкая – Ли.
– Как?
– Ли.
– Просто Ли?
– В том-то и дело.
– Пошли в Ленсправку, есть такая будочка. Там за пятак кого хочешь найдут, любого рецидивиста.
Старушка в будке долго листала толстую книгу, переспрашивала и отчего-то сердилась.
– Фамилия?
– Чья, моя?
– О господи! Того, кто вам нужен.
– Ли.
– Как?
– Ли, – отчетливо повторял Васька, – лэ, и-и, Ли.
– Инициалы?
– Да вроде бы из русских.
– Инициалы, я вас спрашиваю.
– Русские, я же сказал. Отец, тот на китайца смахивает малость, а Наташа русская…
– Нет, вы просто издеваетесь! Имя-отчество мне надо знать.
– Так бы и сказали. Чье, мое?
– Я этого не вынесу… Имя-отчество того, кого разыскиваете.
– Вот этого не знаю, не помню!..
В Ленинграде оказалось два семейства по фамилии Ли. Гаенко записал оба адреса, на Марата, 12, и в Дачном.
– «Малыша» возьмем? – сказал он. – Думаю, не повредит.
Дом на Марата был украшен старинными лепными колоннами. Солдаты миновали полутемный двор. По углам возвышались мусорные баки. Чахлый газон с оградой из проржавевших труб лишь подчеркивал массивное убожество этих неоштукатуренных стен с желтыми и розовыми окошками. Старик с лохматой болонкой указал им дорогу. Солдаты поднялись на четвертый этаж.
– А не попрут нас отсюдова? – вдруг испугался Гаенко.
– Так ведь сами звали. И потом, кабы мы пьяные или что…
Дверь отворил рослый мужчина с жесткими прямыми волосами. На нем была теплая домашняя куртка. Увидев военных людей на площадке, мужчина забеспокоился. Гаенко козырнул.
– Здравия желаем, – бодро начал он, – мы извиняемся…
Но по коридору уже шла девушка, взволнованная, рыжеволосая, в какой-то странной треугольной накидке.
– Папа, это же Вася, – крикнула она, – сын тети Шуры из Боровлянки, помнишь, он меня еще курить учил! Заходите, мальчики, ну что же вы?..
Пол в квартире блестел, отражая свет импортных немецких бра. Рябов и Гаенко молча стащили сапоги, обернув портянки вокруг голенищ. Когда друзья шли босиком по коридору, тесемки от галифе волочились следом. Гаенко достал из кармана «маленькую» и нес ее перед собой, как фонарик.
– Да тут можно баскетбольные кольца повесить! – воскликнул он.
Комната была просторная, с высоким потолком. На фоне старинной темной мебели выделялись пестрые безделушки, кричащие яркие репродукции, заграничные конверты от пластинок. В кресле сидел худой печальный юноша с интеллигентным лицом. За его спиной девица в брюках перелистывала книгу.
– Я вам шлепанцы дам, – сказала Наташа.
– Да ничего, и так сойдет, – отмахнулся Гаенко. – Абстракция? Уважаю, – добавил