Но раз уж мы сюда добрались, почему бы не заглянуть малость поглубже? Глупо отказываться от такой возможности.
– Нет.
– Если хотите, чтобы я вам помог, позвольте узнать, во что я ввязываюсь и чего ради.
– Корабль не выдержит!
Торн улыбнулся:
– Он уже выдержал больше, чем от него ждали. И выдержит еще. Не будьте такой пессимисткой.
В белую камеру вошла представительница демархистов. Она сурово глянула на Клавэйна. С ней прибыли трое феррисвильских полицейских, которым он сдался в космопорту, и четверо солдат-демархистов. Те явились без оружия, но в ярко-красной силовой броне все равно выглядели устрашающе. Он чувствовал себя старым и слабым, полностью в чужой власти.
– Я Сандра Вой, – сказала женщина. – Вы, как я полагаю, Невил Клавэйн. Согласно информации, полученной от чиновников конвенции, вы настаивали на встрече со мной. Почему?
– Я дезертировал…
– Не об этом речь. Почему вам понадобилась именно я?
– Сандра, я полагал, что могу рассчитывать на гуманное обращение. Я был знаком с вашей родственницей. Кажется, она приходилась вам прапрабабушкой… Извините, но я запутался в поколениях.
Женщина подтянула себе белый стул, села напротив Клавэйна. Демархисты утверждали, что их политическая система сделала чины и ранги устаревшими и ненужными. Вместо капитанов у них были «начальники кораблей», вместо генералов – «специалисты по стратегическому планированию». Само собой, такие отличия требовали и визуальных свидетельств, но Вой вряд ли признала бы, что многочисленные нашивки и цветные полосы на ее френче означают старомодный воинский чин.
– Уже четыреста лет никто в наших рядах не носит имя Сандра Вой, – сказала она.
– Я знаю. Последняя умерла на Марсе. При попытке добиться мира с сочленителями.
– Вы говорите про события далекого прошлого.
– Я говорю о том, что было. Мы с Вой находились на одной стороне, участвовали в миротворческой миссии. Я дезертировал к сочленителям вскоре после ее смерти и с тех пор всегда был с ними.
На мгновение глаза молодой Сандры Вой остекленели. Имплантаты Клавэйна зарегистрировали интенсивный поток данных, принимаемых и передаваемых ее мозгом. Клавэйн был впечатлен. После эпидемии лишь немногие демархисты осмеливались на масштабные нейромодификации.
– Ваши слова не подтверждаются имеющимися у нас данными.
– В самом деле? – удивился Клавэйн.
– Да. По нашим сведениям, Клавэйн прожил не более полутора веков после дезертирства. Вы не можете быть тем самым Клавэйном.
– Я побывал в межзвездной экспедиции и лишь недавно вернулся. Потому и сведений обо мне за последнее время нет. Но разве это существенно? Ведь конвенция уже убедилась, что я сочленитель.
– Вы можете оказаться засланным с диверсионными целями агентом. С чего бы вам дезертировать?
И снова Клавэйн опешил:
– А почему я не могу дезертировать?
– Может,