До свидания, мальчики!. Борис Балтер

большинство членов бюро решило признать бригаду Витькиного отца достойной высокого звания.

      А мы еще раньше признали бригаду стахановской. Формальности нас меньше всего интересовали. Главное было то, что и в нашем городе началось движение, которое охватывало всю страну. И начал его не кто-нибудь, а Витькин отец.

      Теперь все бригады на промыслах работали по методу Аникина. Когда за солью приходили баркасы, на промыслах объявлялась «стахановская вахта». В такие дни подводились итоги соревнования. Потом промыслы затихали: в очищенные карты впускали новую воду, выпаривали ее, потом выбрасывали соль в бурты для просушки.

      В дни погрузок музыка и флаги над причалами придавали промыслам праздничный вид.

      Дядя Петя катил пустую тачку. Он посмотрел на нас. Глаза у него были такие же, как у Витьки, – голубые, только голубизна их была холоднее. Мы хором выкрикнули:

      – Здравствуйте, дядя Петя!

      Но на дядю Петю наше приветствие не произвело никакого впечатления. Мимо нас прошуршали его брезентовые штаны. Он бежал рысцой под музыку, и его широкая спина вздрагивала: так бегают грузные и уже немолодые мужчины.

      – Он поздоровался? – спросил Сашка.

      – По-моему, нет…

      – Положение…

      – А ты думал, он увидит нас и раскиснет! – сказал я. – Пошли!

      Мы догнали дядю Петю, когда он уже держал рукоятки груженой тачки.

      – Дядя Петя, где Витька? – спросил я.

      Дядя Петя налег на рукоятки и поставил колесо на доску. Потом толкнул тачку и пошел коротким и быстрым шагом. Очень вежливо с его стороны. Но если он думал нас запугать, то ошибался: напугать нас молчанием было невозможно.

      – Посидим, – сказал я.

      Мы сели на бортик бассейна. Сашка поерзал, устраиваясь поудобней:

      – Ты уверен, что мы не уйдем отсюда с синяками?

      Полной уверенности у меня не было. Я надеялся на авторитет мамы и на уважение, с которым к ней относился дядя Петя. Мы сидели на бортике бассейна и смотрели. Худой, жилистый дядька с круглой стриженой и седой головой, не разгибаясь, грузил большой совковой лопатой пустые тачки. Их то и дело подвозили рабочие и взамен увозили груженые. Когда лопаточник поднимал голову, мы видели подковку сивых усов и пучки бровей. Усы и брови на его загорелом лице казались приклеенными. Его длинные худые руки двигались как на шарнирах. Но самым удивительным было то, что этот немолодой уже дядька совсем не потел.