сердце – здравствуй, сынок. С добрым утром, братан ты мой любимый!
Укладывая рюкзак, Иван постоянно бормотал, разговаривал с кем-то невидимым, а может быть, он говорил сам с собой, затем определил стороны света по отдельно стоящим деревьям и в последний раз посмотрел вверх, туда, где на ветру билось сердце.
– И, да, вот ещё что, сынок, – сам ты холодильник!
Ручейки всегда выводят к людям
Окружающий лес заметно изменился. Могучие деревья уступили место хилым деревцам и кустарникам. Теперь под ногами стелился мягкий ковёр зелёного мха, местами усыпанный красными бусинами клюквы и брусники.
– Ну вот, кто-то ягодки нам просыпал! – Иван лёг на живот и долго ползал по лесному ковру, выедая на нём большие проплешины.
Вскоре под ногами была уже не твёрдая поверхность, а хлюпающая субстанция, пересечённая умершими деревьями. Измученный путник то и дело падал, но поднимался и упорно шёл вперёд. Если бы вдруг (ну, всякое же в жизни бывает) другой путник повстречался ему в этой глуши и спросил, куда он идёт, то Иван бы не смог ответить на этот вопрос. Он бы даже не понял смысл вопроса, а, поправив лямки рюкзака, побрёл бы вперёд, спотыкаясь, падая и поднимаясь вновь.
В очередной раз, оказавшись в горизонтальном положении, путник вытер грязь с лица и дотронулся до затылка – пальцы сразу окрасились в красный цвет крови. Иван неуверенно усмехнулся и долго рассматривал лосиный рог, привязанный к рюкзаку, затем резко откинулся на спину. Тишину вечернего леса нарушил дикий, неестественный хохот, вскоре перешедший в истерику. Иван пытался что-то произнести, но смех душил его, отказывая в праве не то что говорить, а даже дышать по-человечески:
– А за… ха-ха-ха, а за… ха-ха-ха, а зачем он мне нужен? А-ха-ха-ха-ха… Куда я его так давно тащу? Ха-ха-ха-ха… Зачем? А-ха-ха-ха-ха! – хрипел Иван.
Схватившись руками за уставшее горло, Иван катался по мокрому мху, смеялся и плакал, пока совсем не выбился из сил. Сон, не раздумывая, принял наперсника в свои объятия и быстро перенёс его в родной дом, где маленький Петя, приставив кулачки к голове в виде рожек, бегал за папой по коридору.
– Папа, я лось! Я лось! У-ууу! – сын пробегает мимо стены, на которой уже много лет висит рог лося, бодает отца. – У-ууу, у-ууу!
Раскрасневшиеся и довольные ребята влетают на кухню, где мама Света готовит ужин.
– У-ууу, у-ууу! – вторит мама, подражая сыну.
Отец в панике падает на пол и пытается закатиться под стол, но сын крепко держит его в своих объятиях. Весёлый смех заполняет всё вокруг, и каждая молекула, каждый атом, всё составляющее этих счастливых людей смеялось и радовалось вместе с ними.
Полная луна, не заметив редкую поросль хилых деревьев, осветила грязное исхудавшее лицо Ивана, и без того светившееся блаженной улыбкой всеобъемлющего счастья. Он был далеко от этого места. Сейчас он был с сыном.
Очередной рассвет наполнил холодную росу разноцветными красками. Маленькие капельки ожили, засуетились, предвосхищая новый день, заиграли лучистыми