уже.
Мужчина остановился у витрины, нахохлился, рассматривая бегущие огоньки. Спросил, едва двигая губами:
– Почем елка?
– Магазин закрыт, карантин.
– Так елка-то почем?
Юля старательно отвернулась в другую сторону, процедила:
– Метр пятьдесят – двести, метр – сто шестьдесят, только наличкой и книга в нагрузку с доплатой!
Мужчина испуганно дернулся:
– Какая книга?!
– Можно нового Пелевина, Акунина, сборник сказок братьев Гримм – очень красивое издание, прекрасный подарок под елку!
– С ума сошли?
– Тогда Мураками! Или вот кулинарную рекомендую: сто супов на зиму!
Она ждала, проклиная себя за риск. А ну, как это полицейский? Или стукнет на магазин?
Мужчина цыкнул досадливо.
– Черти что. Беру большую елку и братьев Гримм.
Полицейский или нет? Дождется, пока она деньги возьмет, да влепит штраф! Но… Она вспомнила, как Константин Иосифович повесил трубку, даже не попрощавшись, будто забыв о ней, утонув в усталом равнодушии. И решилась.
– Отличный выбор. Деньги положите в почтовый ящик, через пять минут заберете покупку вон из той подворотни. Вечером, на подходе к пекарне, Юля сунула руку в карман за мелочью. Что толку экономить четыре шекеля, когда идешь ко дну. Данька глядел насуплено, и она кивнула, улыбнувшись, вытаскивая из кармана все, что нашарила – шекель, два… красная двадцатка. Надорванная, с неоново-желтой восьмеркой. Медленно повернула банкноту: знак математической бесконечности. Повернула снова: восьмерка.
И явлено было чудо, и купили они пончики.
А сдача снова исчезла.
На третий день Хануки с утра закончила составлять рекламный листок: «Книги с доставкой на дом! Наш сайт… Телефон… Звоните – мы ждем! Лучший подарок на карантин! Богатый выбор елочных игрушек и паззлов!» Распечатали, разрезали листы на восьмушки – мало, ужасно мало выходит. Но все же побегали с Данькой, разнося флаеры.
«Чепуху делаешь, – думала Юлька, – капля в море. А могла бы…»
Мир, осязаемый, перечисляемый, со всеми своими богатствами, лежал вокруг и только ждал, чтобы она поманила. Деньги в банкоматах, в машинах UPS, в карманах у прохожих, домашние заначки, что светились для нее сквозь стены, как угольки на кострище. Любая одежда за запертыми дверьми магазинов, какая хочешь еда, да хоть балык за двести шекелей килограмм! Картины в музее искусств, такие же беззащитные перед ней за решетками и сигнализациями, как листья на тротуаре – все подчинилось бы ее желанию в мгновение ока, и поди докажи, что это она, Юлька.
Да скупить весь магазин, со всеми залежами никому не нужной классики, да заказать книг на сотню лет вперед! Живи да радуйся, Константин Иосифович! Проблема ли?
Никакой проблемы. Дьяволово искушение – говорила мама. Подумаешь, дьявол! Что там какой-то дьявол перед отчаянием и горечью предательства, куда ему до моего мужа.
Остановились