лет, может, больше. Врачи делают все возможное в плане лечения, но все мы понимаем, что организм не молод и все зависит только от того, насколько хватит его выдержки.
Вскакиваю на ноги и отворачиваюсь к нему спиной. В глазах беспощадно жжет от слез, но хуже всего, что я не могу сделать вдох. Слишком остро, слишком больно внутри. А я не должна показывать этого, я ведь сильная… Вся выдержка рассыпается к чертям сразу же, как только папа обнимает меня. И я реву белугой в его объятиях, как ревела последний раз в детстве, когда сломала руку и не смогла из-за этого накостылять противному Майклу из соседнего дома.
– Тише, девочка моя, не плачь. Такова закономерность этой жизни, ты ведь и сама понимаешь. Одно поколение всегда будет сменяться другим. Поверь, моя жизнь уже насыщенна до предела, так что я ни о чем не жалею. И то, что я страхую тебя… просто прими это, как мою последнюю волю, хорошо? Мне будет спокойней уходить, если я буду знать, что самые дорогие вещи моему сердцу будут в надежных руках.
Отстраняюсь и впервые вижу слезы в его глазах. Тихие и едва заметные, какими и полагается быть слезам мужчины. И это поражает меня еще больше. Даже сейчас не я его утешаю или подбадриваю, а он меня. Мой герой, насколько же ты сильный.
– И еще, – он нежно заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо, – поддержи маму.
Эти слова действуют на меня лучше пощечины и отрезвляют в считанные секунды. Слезы мгновенно высыхают сами, а в голосе появляется неприкрытая злость:
– Она ведь знала с самого начала, ведь так?
– Кристи, она в первую очередь моя жена и она обязана о таком знать одной из первых.
– А я твоя дочь! Которая, уж поверь, переживает о тебе намного больше, чем она! Что она делает сейчас? – Мечусь по комнате. – Готовится к своей вечеринке? Но разве это сейчас уже важно? Стоять и лицемерно улыбаться, зная, что твой муж серьезно болен…
– Кристина, мы не можем позволить себе сдаться у всех на глазах, – осаждает меня отец. – Мы – элита этого города. И каждая дурная весть разлетится куда быстрее, чем хорошая. Поверь, слушок уже прошел и сегодня ты увидишь настоящих стервятников, которые начнут копать землю в поисках слабого места.
– А мне плевать на них!
– А мне нет и точка! – Обрывает мое восстание папа и в довесок еще и бьет кулаком по столу. – Берроу всегда были и будут сильными игроками на этой арене! Поверь, они никого не пожалеют в случае нашего поражения.
С каменным лицом проглатываю и это, хотя у самой ноги подкашиваются от нервов. Разворачиваюсь на пятках и устремляюсь вон из кабинета, не разбирая дороги. И к своему огромному сожалению оказываюсь в столовой, где вовсю идут приготовления. Нанятые рабочие снуют с вазочками, полотенцами и прочей праздничной утварью. Мать тоже здесь, перебирает столовое серебро и выравнивает края салфеток. Кто бы сомневался, что она позволит кому-то другому командовать парадом. В два шага оказываюсь рядом с ней и грубо вырываю белоснежную тряпку из рук. Она сначала хотела возмутиться, но увидев мои заплаканные глаза, сразу же переменилась