мой. Двоюродный, – пояснил Санька. – Он Урюка… То есть Джоя взялся перевоспитывать.
– Как интересно… Я тоже хотела, да только побоялась.
– Урюка? – Петька нахально встрял в разговор. Где он прежде-то был?
– Нет. Малкова. У него глаза странные. То карие, то голубые.
– Такого не бывает, – авторитетно ответил Пирог. – Глаза – это тебе не платья-юбочки. Один раз надел – и всё, носи, пока не сносятся.
– А у Малкова бывает. Да ты не поймешь, – протянула Наташка. – А вот Санька…
– Я понимаю, – торопливо сказал Санька. – Состояние души…
– Рядом, Джой, – скомандовал Корнейка, и пес послушно встал у левой ноги.
– Он теперь что, с нами? – обиженный Петька сделал вид, что Наташки и вовсе нет рядом.
– С нами. А что?
– Нет, ничего. Хороший Урю… нет, Джой. Хорошая собака.
Пес вопросительно посмотрел на Корнейку. Тот подсказывать не стал, думай, друг, сам.
Джой вильнул хвостом – чуть-чуть.
– А Равиль вас ждет, – Наташка слезла с велосипеда. Давно пора.
– Чего нас ждать. Вот мы все, как на ладони, – Санька пытался успокоиться. Действительно, чего волновался? А сердце продолжало колотиться, глупое.
Равиль и слыхом не слыхивал о Санькином Несостоявшемся Подвиге. Причина простая – он чистил погреб. Старая, прошлогодняя картошка, ее ровесница капуста, свекла – всё жухлое, мягкое, проросшее. Нужно будет и наш почистить. Отцу-то некогда, на стройке от зари до зари. Летние зори дорогого стоят, когда есть работа. Всю зиму отец просидел дома. То есть это так говорится – дома, на самом деле мотался и по деревне, и по округе, не будет ли какого дела. За что только не брался, да ведь деревенские и сами всё умеют. Жили на то, что матери в школе давали, но какие учителю деньги платят…
Санька тряхнул головой. Чего это он о грустном, когда лето впереди?
– Ты думал, я один приду, а я целое войско привел, – Петька-Пирог рукою показал на войско. – Корнейка с Урала, да Джой – он теперь Джой – с Арала. А Санька ты уже три года знаешь. С таким войском любой клуб в два счёта до блеска разнесем!
Веселился Петька нарочно, чтобы Равилю легче было принять помощь.
– Но… – и точно, колебался Равиль. Самолюбив и щепетилен, как говорила о нем Петькина мать.
– Никаких «но», мы пехота, а не кавалерия. Вперёд!
Насчет «в два счёта» Пирог загнул, разве счет у него на часы. Но все-таки они справились. Страшно подумать, сколько бы пришлось Равилю с Наташкой вдвоём стараться.
– И, словно по волшебству, с двенадцатым ударом часов старенький деревенский клуб превратился в сияющие чертоги!
– Мой учитель говорит, что пара рук, веник и швабра порой стоят волшебства, – Корнейка (конечно, Корнейка, как он мог сомневаться!) вытер руки о тряпку, подозвал Джоя и дал ему сухарик. – Заслужил.
Наташка протёрла последнее окно.
– Я бы выбрала волшебство – Наташка устала больше всех: мыла окна, а окон в клубе немало. – Взмахнешь волшебной палочкой, раз-два, и чистота вокруг, ни пылинки.
– Да, но ведь пока волшебную палочку