берега. Не помню, чтобы слышал его ранее, но мысль пришла именно такая.
– Пойдем. Я хочу спать, – сказал он, развернулся и, не дожидаясь, направился к корпусу.
Гранчи лежал лицом к стене прямо в одежде.
Всю дорогу он шел впереди, как если бы боялся быть настигнутым. Поглядывал назад, и, если я отставал, сбрасывал скорость. Может, опасался, что я могу потеряться, хотя я знал город достаточно хорошо. В крайнем случае, я бы вышел к корпусу, идя навстречу проснувшимся, но еще помятым жителям. Потеряться в Саппалите не сможет даже трехлетний ребенок.
Я слышал тихие всхлипывания Гранчи. Его крупный торс подергивался, кровать вторила поскрипываниями. Я молчал. Не хотел его трогать. Не хотел бы, чтобы кто-то трогал меня, будь я в таком состоянии. Утешать его я постеснялся.
Наверное, это ужасно, когда Прокси перестают в тебя верить. Пока я не понимал этого. Куда важнее сейчас было освоиться, изучить порядки Саппалита, его жизнь. Я не нуждался в вере Прокси. Все, чего мне хотелось – прийти в себя. Тягучее ощущение, словно что-то не так, не оставляло.
Я поднялся, подошел к столу. Делал вид, будто не замечаю всхлипываний Гранчи. Всхлипываний крупного и обычно веселого мужчины. Вероятно, он хотел бы остаться один, но я подумал: вдруг ему захочется поговорить, рассказать мне очередную историю, чтобы отвлечься. Поделиться мыслями и чувствами.
На столе лежало несколько книг, почти все мои, почти все из «классики», как называл их наш библиотекарь – Мистер. Вообще-то, его звали Кустодеан, но он просил, чтобы его звали мистер Кустодеан. В итоге осталось просто Мистер. Думаю, он не расстроился от такого обращения.
Я – один из немногих, кто брал по несколько книг. Мистер отнесся с пониманием, сказал, что тоже не может читать одну книгу за раз. Я ощущал тягу к чтению, но пока не мог сконцентрироваться хотя бы на одной из книг, свыкался с правилами и порядками. Больше рисовал.
Набралась солидная стопка рисунков. Я все чаще делил лист на несколько частей в попытках уместить больше изображений. Иногда комбинировал: сначала рисовал лицо, если мужское – суровое лицо викинга, если женское – лицо амазонки с мягкими чертами и рыжими волосами, хотя карандаш выдавал их неизменно серыми; на заднем фоне или уходящий в горизонт океан, или ломаные хребты гор, или увядающие города. Гранчи говорил, что помимо викингов и амазонок есть другие племена и народы. Я знал, но рисовать мне хотелось именно их.
Я делил бумагу на части, потому что стыдился спрашивать чистые листы. Саппалит – возможно, последнее богатство на планете, но и его запасы не безграничны. Тем более, когда ресурсы идут на развлечение. Бумагу я, как правило, брал в библиотеке у Мистера. Он был рад моему появлению в Саппалите.
Гранчи успокоился. Лежал неподвижно, тихо сопел. Я накрыл его скомканным в ногах одеялом. Хотел стянуть обувь, но побоялся разбудить. Сейчас ему нужно немного забыться.
Как он сказал? «Видели во мне потенциал»? Говоря иначе, видели возможности для развития. Может, это необходимое качество для попадания в Саппалит? Как если бы здесь были не нужны простые люди. И если меня сюда взяли,