Арест отца Василия Филиппова
После 9 класса папу перевели в Ворошилов (ныне Уссурийск), где нам дали квартиру – комната 12 метров, кухня 8, общий коридор на двух хозяев. Я записалась в школу № 6. Папа часто задерживался по работе в Кировке, там шла проверка. А потом, как снег на голову, его арестовали. Мама будто предчувствовала это и заранее у знакомых спрятала велосипед и ружье, единственное, что у нас было из ценных вещей.
Позже, после 9-летнего папиного заключения, я узнала, за что его посадили. Он был директором Леспродторга, где был большой склад с вещами для лесорубов. Начальство районное, областное повадилось на этот склад. А отец не мог постоянно им давать вещи, обделяя лесорубов. Он сопротивлялся, как мог. И однажды ему прокурор заявил: «Я тебя поймаю на чем-нибудь, и ты сядешь!» И это случилось. На одном участке померзла картошка, чем кормить лесорубов? Папа принимает решение перевезти с другого участка шесть мешков картошки, чтобы спасти голодающих людей. За это зацепились и посадили по статье «Преступление, приравненное к государственной измене», дали 10 лет с конфискацией имущества. Шесть мешков оценили по рыночной стоимости, это вылилось в большую сумму, названную хищением в больших размерах.
Мы уже жили в Уссурийске. Когда пришли к нам домой с обыском, у нас ничего не было, кроме ручной швейной машинки и отреза фланели на юбку. Они посмотрели и ничего не взяли, молча ушли.
Шел 44 год. Мама к тому времени устроилась работать в ДОСА (Дом офицеров Советской армии) уборщицей, единственное место, куда ее приняли. Работа была очень тяжелая. Утром с 6 до 11 убирала зрительный зал и сцену, приводила все в порядок перед концертом или другим представлением.
Я училась в 10-м классе, ходила в школу как во сне, ничего не видела вокруг, но все равно была отличницей. Если сначала в классе думали, что если я из деревни, то ничего не знаю, то потом убедились, что знания у меня есть, и с этим надо считаться.
Папа сидел в лагере в Арсеньеве, очень страдал и просил маму приехать к нему. Поездка к папе была рискованной, тяжелой – пришлось осенью переходить реку Даубихе с ледяной водой, она простудилась. Папу-то увидела, но он ей ничего не смог сказать, что с ним, за что его посадили. Суда еще не было, но чувствовалось, что кто-то хочет его непременно посадить, чтобы обелить себя.
Мама после поездки к папе так заболела, что всю зиму пролежала в постели, мы с Лилей за ней ухаживали, но лечить было нечем. Приходила врач, но ничем не могла помочь, кроме уколов анальгина. А мы грели песок, кирпич, и все это прикладывали к пояснице. К весне маму отпустило, начала вставать и пошла на работу. Как мы жили это время, как питались, не помню. Спасала картошка, и что-то покупали в магазине на карточки.
7. Школьные годы
Когда я училась в 10 классе, Лиля, моя единственная сестра, – во 2-м. Она была рослая, сильная, всегда меня поддерживала, выручала, когда надо было что-то поднести тяжелое. У меня было мало сил. Наверное, сказалось, что с 12 лет я тяжело работала в колхозе: