и антибиотиками.
Невероятно! Разглашение личной информации! Я ведь могу на них и в суд подать!
Меня вдруг оставили силы, и я села прямо на пол.
– А что, про шрам – правда? – удивленно спросил Муранака.
Глядя в его глупое лицо, устало сказала:
– Все равно ведь разболтаешь. Да ладно, какая разница. Можете говорить что угодно: что я хостес, которую преследуют якудза, или порноактриса. Мне все равно, что обо мне подумают.
Мне захотелось прямо сейчас их выгнать, но как же я без отремонтированного пола? Европейская комната[6], где я собиралась устроить спальню, была в ужасном состоянии, туда даже вещи нельзя было занести.
– Закончите с ремонтом и выметайтесь.
Мне не хотелось даже находиться рядом с ними. Я встала и схватила рюкзак.
– До шести часов меня не будет.
Ой, Мисима, подождите! Мы просим прощения! – заголосил Кэнта, но, проигнорировав его, я вышла из дома.
Морской ветерок коснулся моих пылающих от гнева щек. Я огляделась, решая, куда пойти. Да, все-таки к морю. Если спуститься по переулочку, который вьется между тесно стоящими домиками, то меньше чем через десять минут можно выйти на берег.
Мой дом расположен почти на самой вершине небольшого холма, у подножия которого раскинулось море. Между моим домом и морем – несколько десятков старых домов, половина из которых пустуют. Насколько я знаю, раньше здесь процветал рыбный промысел, но сейчас мало кто становился рыбаком, да и в город многие уезжали, так что никакого оживления в городе не чувствовалось. В общем, сплошное запустение – так мне сказал дядечка в местной администрации, куда я пришла, чтобы зарегистрировать переезд. Он еще тогда обрадовался – мол, мы молодежь приветствуем! Потом указал, что, если выйти к порту и рыбному рынку, там магазинов побольше и место более оживленное, но для меня, бывшей жительницы Токио, большой разницы не было.
Разглядывая проржавевшие от морской воды жестяные крыши и ставни, я спускалась вниз по пологому склону. Обойдя кругом большую усадьбу, где, как мне сказали, когда-то жила семья крупного судовладельца, я вышла на большую улицу. Передо мной открылась ровная, как по линейке, выстроенная дамба. Местами бетон в ней растрескался, там и сям вниз спускались металлические лестницы. Наверное, их соорудили рыбаки – на дамбе всегда можно было увидеть силуэты рыбачащих людей. Вот и сейчас в отдалении стояли двое. Эти деды со сгорбленными спинами торчали там каждый день, но я еще ни разу не видела, чтобы они что-нибудь поймали. Наверное, и сегодня клевать не будет.
Я взобралась по лестнице. Передо мной раскинулось море. Справа виднелись порт и рыбный рынок, вдалеке стояли несколько судов. По левую руку на некотором расстоянии был виден пляж. Там часто плескались местные ребятишки. Я заметила несколько человек, хотя отсюда они казались не больше зернышек. Ветер доносил веселый смех. Кажется, скоро наступят летние каникулы.
Я встала на потрескивавший от жары бетон, широко расставив ноги, и пробормотала: «Зря я так». Из дома я