выходы через центральные улицы, авось тогда не буду блудить.
– Какой этаж? – поинтересовался я.
– Четвёртый. Вон там, – показала Катя, вскинув подбородок, – наши окна. Да, ты ничему не удивляйся. Нам здесь выделили жилплощадь от военшколы, дали комнату в квартире, где раньше жил какой-то стряпчий. Говорят, он подался в эмиграцию, живёт не то в Париже, не то в Берлине. Дом национализировали, прежних жильцов уплотнили. Пусть комната одна, зато большая и светлая, а ещё в ней есть печка. Военшкола выписывает нам дрова, так что зимой не мёрзнем, – улыбнулась Катя.
Я понимающе кивнул. Катю с мужем поселили в коммуналке. Так сейчас живёт почти вся страна, вернее – её городская часть.
В прошлом наша семья несколько лет провела в коммуналке, пока отцу не выделили квартиру. А до этого помню и общую кухню с несколькими газовыми плитами и график дежурств в уборной и душе.
С соседями нам повезло, мы дружили, проводили праздники вместе, отмечали дни рождения, ездили на природу, ходили на демонстрации. Быть может, время щадит нас. Мы забываем плохое, в памяти остаются лишь самые хорошие моменты, но почему-то мне кажется, что это был не самый плохой период моего детства. Хоть убей – не могу припомнить пьяных драк, склок и прочих дрязг. Как-то уживались, проявляли деликатность, при этом, как в деревне, все знали обо всех. Было что-то доброе и очень тёплое. Хотя… наверное, меня просто охватил приступ ностальгии по моему детству.
Мы вышли на лестницу, поднялись на четвёртый этаж и оказались на широкой площадке, где друг напротив друга, словно зеркальные отображения, находились две массивные двери. На каждой имелась кнопка звонка и табличка с надписью, кому из жильцов сколько раз звонить.
Катя поймала мой взгляд и ответила на невысказанный вопрос:
– Нам повезло – легко запомнить. Быстровы: четвёртый этаж – четыре звонка.
– Действительно, просто, – усмехнулся я.
– Как с соседями? Повезло? Она пожала плечами.
– Грех жаловаться. Нормальные соседи. Когда мужа арестовали, все приходили и поддерживали меня, очень сочувствовали. Даже подарили солёных огурцов.
Ключ, в отличие от моей общаги, под ковриком не держали. Катя брала его с собой. Она открыла общую дверь.
– Проходи.
– Только после тебя.
Сестра не стала спорить. Вошла первой, а я придержал дверь.
– Дверь запирать не надо, она сама захлопывается, – предупредила Катя. – Только, пожалуйста, не грохай. У меня один сосед работает сторожем – он постоянно дежурит по ночам и не любит, если его будят после смены.
– Сам такой, – понимающе кивнул я. – Сон – дело святое.
Мы крадучись прошли почти до конца коридора.
– Вот наша комната. – сказала Катя. – Посмотришь, как мы живём.
– Жду с нетерпением, – улыбнулся я.
– Обувь не снимай, я уехала в страшной спешке, не успела подмести и помыть пол.
– Боишься, что я натопчу тебе грязными портянками, – пошутил я.
Судя