он неохотно приказал экрану подключиться к Сети Студии. Несколько кодовых фраз позволили Сети убедиться, что Хари – тот, за кого себя выдает, и спустя несколько секунд из принтера посыпались распечатки свежих таблиц. Сложив их в стопку, Хари принялся перебирать листы. Недоверие к данным, существующим только в электронном виде, в Сети, вошло ему в кровь. Возможно, потому, что Хари вырос в тени безумного либертарианства Дункана.
Когда-то у Хари была изрядная библиотека реальных книг с настоящими, из хлопка и древесных опилок, страницами, картонными обложками – иные были напечатаны еще в девятнадцатом и двадцатом веках, переплетены в кожу и фибролит, с золотыми обрезами. Дункан учил сына по возможности по книгам, и чем старше книга, тем лучше; по его мнению, всему, что напечатано после Чумных лет, верить нельзя.
– Печатная страница – это предмет, понимаешь? Вот ее напечатали, и она у тебя в руке. Это больше нельзя изменить, отредактировать или подвергнуть цензуре, а если это было сделано, то можно заметить это, увидеть, где что-то было замазано или вырезано. А электронный текст, он же наполовину воображаемый, всякая сволочь может туда залезть и подменить все согласно последнему единственно верному курсу. Не веришь? А ты найди в Сети любые работы Джона Локка. Любой текст Авраама Линкольна, Фридриха Ницше, Алистера Кроули. Сравни то, что видишь на экране, и то, что напечатали когда-то. Многому научишься.
От этих книг, конечно, давно пришлось избавиться. Их продали за сотни тысяч марок. Иные, правда, и продать-то нельзя было – запрещенные работы таких неличностей, как Шоу, Хайнлайн и Пейн, – они покоились в запертом сейфе поместья Сангре-де-Кристо, принадлежавшего Патрону Хари, праздножителю Марку Вайло. Пока Дункан здесь, Хари не мог держать дома книги.
Приговор бунтовщику Дункану Майклсону был отложен со множеством условий. При первых признаках антиправительственного поведения – например, чтения запрещенной литературы – соцполы запустят в Дункана когти и уволокут его уже не обратно в немой блок социального лагеря Бьюкенен. В этот раз его киборгизируют и продадут в Рабочие – а в неволе Дункан не продержится и недели. В нынешнем состоянии, пожалуй, дня не протянет.
Вспомнилось, как спорил Дункан с Тан’элКотом года четыре тому назад, когда отец еще мог разговаривать вслух.
– Мы считаем самоочевидными следующие истины: что все люди созданы равными; что Творцом они наделены определенными неотчуждаемыми правами…
Хари едва не улыбнулся. Дункан цитировал Джефферсона с язвительным придыханием – это значило, что Тан’элКот опять его довел. Отец отступал на позиции Джефферсона, только когда Тан’элКот ловил его на логическом противоречии.
Та сценка встала перед глазами Хари как наяву: Тан’элКот сидит за столом в кухне Эбби, и стол кажется игрушечным рядом с его тушей. Тяжелая кружка с кофе в его лапище похожа на чашечку для эспрессо. Великан облачен в стильный, безупречного покроя однобортный костюм, как полагается Профессионалу, шоколадные кудри стянуты в старомодный хвостик.