с ним вслух – сначала робкими, затем все более откровенными и, наконец, обнаженно-искренними обо всем, что касалось ее жизни: о ее лицемерных подругах, о бывших любовных отношениях, о лукавом банкире, о медленном утоплении надежды в повседневной жизни…
Харбор был прекрасным слушателем. Его поза казалась реакцией на каждый их разговор. Как будто участилось его фырканье на ехидные комментарии Поли о своих подругах… Или, подняв передние копыта, он взлетал, чтобы затоптать неверного любимого. Очертания силуэта на фоне алого заката внушали страх, и Поли приняла Харбора за защитника своих мыслей. Он превратился в ее душевный сейф.
Однажды ночью, отправив своих последних нетрезвых гостей, Поли бросилась в поисках чувств к своему потенциальному «Ему». Пока Поли впивалась губами в его шею и ее руки оглаживали выраженные мышцы на его спине, взгляд ее скользнул к Харбору. В ее голове промелькнула мысль, что если бы он был живым, то затоптал бы до смерти ее новую страсть. Эта ярость так поразила Поли, что она сконфуженно заставила свою мечту уйти с пожеланием ему спокойной ночи. Затем она быстро-быстро скрылась в своей спальне.
Всю ночь ей снилось, что она ездила на обезумевшем Харборе в неизвестном направлении, и он упорно отказывался ее слушать. На следующее утро Поли решила выпить молока после успокоительных и записаться на прием к психоаналитику.
Ее личный аналитик рассказал ей какую-то историю о скульпторе, влюбленном в свое произведение, которую она смутно помнила. Затем сказал ей, что нужно расстаться с картиной на какое-то время или лучше навсегда. Поли подумала, что ее психоаналитик перестарался и зашел слишком далеко, но все-таки почувствовала некоторое облегчение. Дома она лукаво не поделилась с Харбором идеей душевного доктора, а только победоносно удалилась в спальню, решив, что она преодолела свою обсессию.
Ночью ничего ей не снилось. Но утром ей пришло на ум, что идея о ее мыслях, охваченных одним нарисованным конем, абсолютно сумасбродная. Об этом не стоило даже думать. Докатиться до того, чтобы ждать совета медицинского лица, как поступить, глупо. Кроме того, появилась новая мода: какое-то пестрое пятно, которое должно было внушать все что угодно и ничего – и Харбор сошел бы с пьедестала над камином.
Поли решила немедленно принять меры. И пока она снимала свою прежнюю любовь со стены, на мгновение ей послышался приближающийся топот копыт. Какое-то смутное чувство – смесь страха, лицемерия и угрызений совести – заставили ее поговорить с ним в последний раз. Поли думала о нем как о древнем рыцаре, который для дамы своего сердца разгромил бы армию сарацин… Внезапно стул под ней – антикварная испанская мебель – сломался, и она потеряла равновесие. Огромное полотно, как в медленном кадансе, рухнуло на Поли, и Харбор полетел на нее своими копытами.
Нашли ее на полу со шрамом на шее, который напоминал подкову.
Харбор отнес Поли в свой мир рыцарей и чести, который она придумала специально для них двоих…
Вира и духи
Будучи