как ты смеешь так со мной разговаривать? Ты кто такая? Прислуга! Ты никто! – Тычет в меня пальцем.
Слёзы начали собираться в глазах. Нет, я это не заслужила. Слишком долго я не давала выхода своим эмоциям. Я больше никому не позволю так обращаться со мной. Прошлая жизнь осталась позади. И такого кошмара больше не повторится в будущем. Я пообещала себе, что научусь стоять за себя. И, пожалуй, время пришло.
– Да, чёрт возьми, я прислуга! Но это не даёт Вам никакого права так со мной обращаться! Я не сделала ничего из ряда вон выходящего! Чем я это заслужила? За что Вы так меня ненавидите? —Слёзы полились из глаз. —Мне и так тяжело, у меня здесь никого нет. А тут Вы ещё со своими издевательствами! Сначала называете меня дурой, а потом и вовсе пытаетесь смешать с грязью! – Реву я. —Но знаете что, ведя себя подобным образом, в грязь превращаетесь Вы. И Вы совершенно верно сказали, что не каждый может похвастаться душевной красотой… И у меня складывается такое впечатление, что в Вас этой самой душевной красоты ни на грамм! Если я Вас не устраиваю, увольте меня!
Отвернувшись от него, я выбежала из спортзала и нырнула в лифт. Потом побежала в свою комнату, уткнулась лицом в подушку и заревела, как маленькая девочка.
Что я натворила? Зачем накричала на него… ведь криком ничего не решить. Теперь только и остаётся, что собрать свои вещи и попрощаться с американской мечтой.
Я хочу домой. Как бы неуютно я там себя не чувствовала, но здесь мне делать нечего.
Сквозь свои рыдания, я услышала тихий стук в дверь. Не хочу никого видеть, поэтому даже не собираюсь спрашивать кто там, тем более я и так знаю, что это Калеб. Наверняка пришёл сказать, чтобы убиралась из его дома. Ещё один, уже более настойчивый стук раздался по ту сторону двери, а затем я услышала, как она открылась. Лёжа спиной к двери, я могла только почувствовать его приближение. Матрас возле меня прогнулся, и я услышала тяжёлый вздох.
– Уходи, – попросила еле слышно. – Я сейчас соберу свои вещи и уеду.
– Не надо никуда уезжать, – сказал он таким же тихим голосом. – Слушай, я сорвался, извини. Не люблю, когда трогают мои вещи. Я привык всё контролировать в своей жизни, а тут ты свалилась, как снег на голову и всё портишь.
– Это беговая дорожка, Калеб. Я не спалила твой дом. В чём твоя проблема? —Может у него не всё в порядке с психикой?
– Дело не только в ней. Ты приготовила мне на завтрак яичницу! Я ненавижу яйца! Потом я узнал, что ты полдня провела в домике для охраны. Дорожка была последней каплей.
Теперь понятно. У него точно не все дома.
– Мне никто не говорил о твоих вкусовых предпочтениях. Я не знала. И почему мне нельзя быть в домике для охраны? – Или, по его мнению, я должна все три месяца просидеть в четырёх стенах?
– Потому что охрана – это обслуга! —Заявляет Калеб так, как – будто это всё должно объяснить.
– Но я тоже обслуга! – Я повернулась к нему, и он во всей красе увидел моё заплаканное, покрытое красными пятнами лицо. Его рука потянулась