все перепачкалось песком и землей. Тнота никогда особо не заботился о жилище, но я думал, что хоть Гиральт благотворно повлияет на старого распутника.
Похоже, времена изменились. Если и на этом фронте непорядок, я могу пожалеть о своем визите. Мне казалось, Тнота наконец отыскал для себя хорошее место – здесь, на самом краю расколотого неба, на границе ада.
Я торопливо постучал в дверь – трижды. Ждать не пришлось.
Возраст быстро догнал Тноту, и за пригоршню лет превратил в старика. Вроде ему шел уже шестой десяток. Гражданских я знавал и постарше, а вот навигаторов – нет. Оставшиеся на макушке волосы побелели, и хотя темная фраканская кожа по-прежнему оставалась гладкой, годы пьянства взяли свое.
Он был навеселе, из-под расстегнутой рубахи свисало объемистое дряблое брюхо. Тнота держал кувшин и моргал полусонными глазами. Похоже, пить он начал с заката и останавливаться не собирался.
– Рихальт, – выдохнул Тнота, заморгал, будто желая прогнать наваждение, затем шагнул ко мне и обнял, как мог, – единственной рукой, не выпуская кувшина.
Смердел он словно ношенный три недели носок.
– Ох, Рихальт, ну и дела! А я не ждал тебя, не прибрался…
– Разрешишь зайти?
– Конечно, чувствуй себя как дома. Вон кувшинчик в шкафу. Бери, что хочешь. Все мое – твое.
Он уже едва держался на ногах. От пары длинных свечей лился блеклый свет. В доме, как и снаружи, было грязно и неуютно. Будто болотный туман окутал все холодной унылой пеленой. Тнота уселся в кресло. Я думал, он на радостях забросает меня вопросами, но Тнота лишь качался взад-вперед и уныло молчал. Кресло под ним, словно старые ходики, издавало ритмичный скрип.
Я заглянул в шкаф. Почти ничто там не заслуживало названия «еда». Из наименее несъедобного обнаружились только банки с рыбной пастой. Нашлось и несколько кувшинов с пивом, но оно уже не влекло меня так, как в прежние времена. У Тноты не было ничего, что пробудило бы во мне старого демона.
В гостиную я вернулся с пустыми руками. Мой приятель прищурился, будто плохо видел сквозь сумрак.
– Давно не виделись, – заметил я.
– Кто знал, вернешься ли ты, – тоскливо изрек Тнота, посмотрел на мою бороду – в Мороке, кстати, проблемы с брадобреями – и добавил: – Не идет тебе.
– Я всегда возвращаюсь.
– Раньше ты не пропадал так надолго. – Тнота поморщился, словно производил в уме тяжелые вычисления. – Почти шесть месяцев.
– Не может быть, – буркнул я. – Хотя…
В самом деле, я уходил поздней весной, а теперь на пороге стояла зима. Что-то счет времени совсем сбился. И как только мне хватило пуль?
– Гиральт дома?
– Он ушел, – выдавил Тнота.
Ну дела. Бедолага. И с чего бы? Гиральт держал тут большой магазин, продавал снаряжение горнякам. Хороший, добрый человек. С принципами. Он мне нравился. И по возрасту подходил Тноте.
– Далеко ушел?
– Далеко. Сегодня не придет. Совсем…
Я