всем виноват!
Он побагровел – даже под бородой. Гордый человек. И не военный, и не из «Черных крыльев». Понятно, что я для него – пустое место.
Я выудил из платяного шкафа пыльный графинчик с чем-то янтарным и пару чашек, налил и раздал возлюбленным. Те угрюмо выпили.
– Уезжай, – попросил багровый Гиральт. – И не возвращайся. Я говорил Тноте: он не чета таким, как ты. От тебя одни беды – и ему, и мне. Ты даже на человека не похож.
Он гневно ткнул пальцем в мою сторону и повернулся к другу:
– Хочешь стать кем-то вроде него? Да?
Тнота беспомощно глянул на меня. Бедолага попал между молотом и наковальней, и молот к нему приближался.
– Оставаться опасно, – напомнил я.
– Сюда придут солдаты, – сказал Гиральт. – На Четыре-Три у меня знакомый командир. Он позаботится о нас – вышлет солдат поймать этого ублюдка. А если тот снова заявится сюда, просто так не отделается.
Гиральт выставил скулу с багрово-черным синяком. Тнота впился в меня умоляющим взглядом. Да, этот спор никак нельзя проигрывать.
– Тебе не понять, – горько пожаловался Гиральт. – Ты ведь теперь не человек.
– Да, – подтвердил я, прислонившись к шкафу. – Но когда я был человеком, тоже сильно отличался от прочих. Большинство людей хочет жить в безопасности, работать, пить пиво вечерами, строить свое – то, за что стоит держаться. Люди гордятся возможностью жить спокойно. Увы, я и прежде не вписывался в такой мир.
– Ты прав! Твой мир – чужой нам! – буркнул Гиральт.
Он стиснул зубы, презрительно меня оглядел. Я не обиделся – давно смирился с тем, кем стал.
– Да, правда. Но как насчет того ублюдка, который схватил и бил тебя? Который нанял банду, чтобы уничтожить меня, сунул в часы «сосуна», желая сломать твоего любимого? Гиральт, этот ублюдок – из моего мира. И он вернется за тобой.
Я помолчал. Пусть сказанное дойдет и как следует уляжется. Ходики в гостиной отсчитывали минуты до рассвета.
– В следующий раз может явиться он сам, – продолжил я. – Или его хозяин пришлет кого-нибудь другого. Не важно. А важно то, что они будут думать и действовать одинаково. Потрутся в городе, выяснят: вы имели дело со мной, я уехал и не вернусь. Но ведь всегда есть шанс – невеликий, но есть, – что вы знаете, где я. Они явятся сюда и станут вас допрашивать.
– Зачем нам знать, куда ты поедешь, – возразил Гиральт. – Когда не знаешь, и сказать-то нечего.
Он подошел к Тноте, обнял, давая понять, что злится не на него, что они вместе, а я – их общая проблема. Тноте явно хотелось провалиться сквозь землю.
– М-да, ты уже пострадал от этих людей, но так и не врубился. Они спросят, а ответа не будет. Они спросят еще раз, и, думаю, с кулаками, а ты снова не сможешь ответить. Тогда они не просто спросят, а пустят в ход ножи и раскаленные щипцы. Вероятно, тебя заставят смотреть, как допрашивают Тноту.
– Откуда ты знаешь, может, такого и не будет, – промямлил Гиральт.
О, похоже, начало доходить. Надо добивать.
– Я