– атомный взрыв. Улька посмотрела на рисунок Ани Грушкиной, сидевшей с другой стороны. Аня рисовала разноцветных зомби.
Через час Ирина Викторовна собрала рисунки и стала их рассматривать. Фломастерами и карандашами были талантливо зарисованы автогонка, дачная грядка, самолёт, футбол и хоккей, цирк и собачьи бега. Основная часть художников обошлась классикой: бурными каляками-маляками, не привязанными к сюжету. И только Улька нарисовала симпатичную семью шатенов. Семья отправлялась на субботник с брёвнами наперевес и задорно сверкала зубастыми улыбками.
– Что ж, ребята. Я уже ничему не удивляюсь. Спасибо хоть Ульяна нарисовала то, что я просила.
На следующий день во время зарядки Улька пошла против системы, делая все упражнения очень медленно. Но её похвалили за старательность. На обеде Улька решила есть без хлеба, но этого никто не заметил. Улька демонстративно отказалась от фруктового киселя. Но это тоже никто не заметил, потому что кисель тут же радостно выпил Митя Ягодкин. Митя Ягодкин за утро успел провернуть историю с одеждой под шкафчиком уже два раза, и теперь ему нужно было чем-то запить мел.
В тихий час, отчаявшись, Улька встала с кровати, подошла к Ирине Викторовне, которая пила чай и читала газету, и мрачно сказала:
– Не хочу спать. То есть не буду.
Ирина Викторовна оторвалась от чая, посмотрела на Ульку, а потом сказала:
– А, не хочешь спать? Ну посиди, порисуй. У тебя вон как хорошо получается.
Улька обречённо поплелась за карандашами.
На следующий день после завтрака было пение. Как обычно, Ирина Викторовна поставила Ульку солисткой.
«Что ж, – думала Улька. – Видно, не судьба мне попасть в угол. Исполню для Ирины Викторовны свою „Берёзку“. Пусть порадуется».
Во поле берёза стояла, —
затянула Улька. —
Во поле кудрявая стояла,
Люли, люли, стояла.
Люли, люли, стояла.
А потом:
Аляотс азёреб елоп ов,
Аляотс яавярдук елоп ов,
Аляотс, илюл, илюл.
Аляотс, илюл, илюл.
Так интересно они придумали с папой. Папа сказал, что петь про обычную берёзу скучно, а вот про её отзеркаленную сестру азёреб намного веселее. Ульке понравилось петь про азёреб. Получалась песня на незнакомом языке, красивая и загадочная.
«Если уж бобры ей понравились, то азёреб вообще впечатлит до слёз», – подумала Улька и затянула второй куплет:
Итамолаз узёреб умокен…
Ирина Викторовна прекратила играть и резко захлопнула крышку пианино.
– Хватит, – сказала она ледяным голосом. – Отправляйся, Ульяна, в угол.
Улька не верила своим ушам. Неужели и правда в угол?
Вприпрыжку она понеслась к бегонии.
За спиной, в глубине хора кто-то тихо засвистел «Хоутэл Калифорния».
В углу Улька поковыряла мел, лизнула палец и разочарованно вздохнула.