скромными. Я взялся за него весной прошлого года, когда всё вокруг указывало, что скоро начнется и там, а мысль, что надо бы снова удрать от Елены, опять не давала покоя. Однако, когда ожидаемое на самом деле началось, мое желание отправиться на русский фронт мгновенно испарилось и даже Елена с ее семейством не пробуждала во мне неуемной прежде жажды странствий. Я становился тяжел на подъем, не говоря уже об учительнице русского, юной хорватке по имени Зорица, занявшей с прошлого сентября существенное место в моей жизни, ставшей в последние два года размеренной и даже буржуазной. Иными словами, я становился домоседом, готовым сменить ненавистное жилище с обитавшей в нем Еленой разве что на Капри или Сардинию, где под руководством бывшей студентки из Загреба продолжил бы изучение нелегкого славянского языка.
– Учитывая ваши успехи в русском, – между тем говорил Тарди, помешивая ложечкой в чашке, – лучшей кандидатуры для командировки в Россию не найти.
«Подонок», – подумал я, ожидавший чего угодно, только не этого. В конце концов, если бы речь шла о Хорватии, я бы мог прихватить с собой Зорицу и периодически скрашивать опасные будни заездами к ней в гости. (Хотя, боюсь, это была иллюзия, не для того она оказалась в Милане, чтобы добровольно вернуться назад.) Но Россия – это было уж слишком, безотносительно к ней, к Елене и даже к остолопу Тарди. А тот продолжал говорить. Оглушенный, я не слышал и половины, лишь изредка обращая внимание на отдельные фразы. Вроде такой:
– Поскольку мы с вами старые фашисты…
«Старый фашист тут ты, – в ярости думал я, – а я новый и в отличие от тебя довольно-таки молодой». Тарди же развивал свои мысли на тему важности военных репортажей для поднятия духа нации и чего-то еще. До меня доносилось:
– Наша публика… Наш вождь…
«Срать я хотел на твою публику, на тебя и на твоего вождя», – хотелось бешено выкрикнуть мне, но это тоже было бы слишком, во всяком случае, для сорок второго года, в котором мы обретались, и я молчал, невозмутимо отколупывая десертной вилкой кусочки от пирожного «Голова мавра».
– Разумеется, я не могу настаивать на вашей поездке, но, думаю, вам самому было бы любопытно поглядеть на военные действия подобных масштабов. Ведь это совсем иной размах, чем Абиссиния и Испания.
«Сам ты рогоносец», – подумал я, отпивая кофе и мучительно соображая, не плеснуть ли остатками ему в физиономию. В следующие двадцать минут мы пришли к полному согласию касательно необходимости и желательности моей поездки, размера командировочных и суммы возможных гонораров.
Дальнейшее развитие русского сюжета выглядело следующим образом. Дома меня встретила Елена, прямо на пороге. Грусть в ее глазах не скрывала радостного возбуждения.
– Я всё приготовила, дорогой. Осталось лишь сделать некоторые необходимые покупки.
– Что «всё», дорогая?
– Звонил Тарди, сказал, ты на днях едешь в Россию.
– Дорогая, а тебе известно, что ты шлюха?
– Почему, дорогой? – удивилась она, похоже искренне,