фоне луны, здоровая, будто волк, овчарка энергично виляет хвостом.
В фильмах в таких ситуациях говорят: «Спокойно… Тише…» – что-то в этом роде. Но я наверняка не смогла бы этого произнести, даже без дефекта речи: от страха пересохло в горле.
Выскочить через дыру в сетке мне не успеть. Да и пес может броситься на улицу следом. Лучше оставаться на месте и молиться, чтобы собака потеряла ко мне интерес. Но когда овчарка, залаяв, бросилась навстречу, тело среагировало быстрее, чем мозг, – и я рванула к окну с выбитым стеклом.
Нога на выступе.
Прыжок, похожий на бросок.
И вот я уже лежу животом на подоконнике, на мелких зубьях торчащих осколков. Втягиваю тело в проем окна, слыша треск рвущейся куртки. А через секунду падаю в пропасть. Хотя нет, не в пропасть. Просто время растянулось: ожидала, что пол будет выше, а пролетела метра полтора.
Медленно поднимаюсь, с меня ссыпаются осколки стекла. Стекло под ногами. Стекло в ладони – торчит крохотным лезвием. Вынимаю его и прикусываю ранку. Куртка на животе разодрана в клочья, будто меня исполосовал ножом маньяк. Судорожно расстегиваю куртку – нет, я цела. И почти невредима – только плечо гудит.
Собака все еще под окном: слышу возню и рычание. Выглядываю – и тотчас же отступаю. Да, там овчарка. И еще три или четыре собаки! Заметив меня, они разом бросаются к стене, рыча, будто науськанные на добычу.
Лай гулким эхом отскакивает от стен и отзывается в солнечном сплетении. Прикрываю глаза и вижу раскрытые пасти и обнаженные клыки.
Хорошо, что собаки на улице, а не здесь, со мной.
Включаю фонарь на мобильном. Надо убедиться, что я здесь одна. Свет фонарика прыгает так хаотично, что я не успеваю заметить картинку. Выдыхаю. Сжимаю телефон обеими руками. Свет застывает пятном на стене.
Похоже на недостроенный цех. Один этаж, лестница в подвал. На стене – прямоугольник, высвеченный луной. Рядом – деревянные леса, потемневшие, наверняка прогнившие. Бетонные стены, бетонный пол. Эхо четко повторяет звук моих шагов, и от этого кажется, будто в доме есть кто-то еще.
Что-то не так.
Я оглядываюсь, вожу фонариком по сторонам – и осознаю: меня настораживает не то, что я вижу, а то, что слышу. Вернее, то, чего не слышу, – собачьего лая. Собак больше нет под окном.
Это хорошо или плохо?
Замираю.
Я так хочу услышать лай на улице, что не сразу улавливаю шум в здании: точно камни перекатываются под ногами.
Или под лапами.
Свечу фонариком на лестницу, ведущую в подвал, и краем глаза замечаю, как по прямоугольнику света на стене скользят огромные мохнатые тени.
Не оставляю себе ни секунды, чтобы понять, как близко находятся собаки. На одном дыхании несусь к лесам и взлетаю на них. Следом накатывает рык, умноженный эхом. Такой громкий, что я зажимаю уши.
Сижу на досках, точно курица на насесте. Мне то жутко холодно, то к щекам приливает жар.
Как же я вляпалась…
Ну как же я так вляпалась?!
Хуже будет, только если уроню телефон.
Еще крепче прижимаю его к