можете показать мне протокол допроса?
– Нет.
– У вас предусмотрена процедура обжалования?
– Нет.
– Комитет по этике?
– Нет.
– Надзорные органы или арбитры, которые изучали бы полицейские процедуры и протоколы?
– Не смешите.
Патель глядел на нее в упор. Чандра смотрела на него.
– Я хочу выразить свое несогласие. – Он подался вперед.
Чандра не двинулась с места.
– Кому вы хотите выразить несогласие? Своему начальству или моему?
– Только вам. – Всем своим видом он выражал праведное негодование. – Продолжим, только давайте с ним помягче.
Они вернулись в комнату и вновь заняли свои места.
– Ты говоришь по-английски? – начал Патель.
– Да, сэр.
– О’кей, – сказала Чандра. – Расскажи нам, что произошло сегодня утром.
Мальчик содрогнулся.
– Я каждое утро приношу пакет молока для мадам, обезжиренного. Обычно звоню в дверь, и служанка, Сарала, открывает и забирает молоко. Я думаю, Сарала много отлынивает от работы. Ленивая леди. Сегодня я звоню – никто не открывает. Такого не бывает никогда. Если Саралы нет, то мадам сама открывает дверь. Потом я вижу – дверь открыта. Почему? Я думаю. Толкаю дверь – и что-то не так.
Глаза-блюдца сузились, мальчик покачал головой.
– Сарита-мадам всегда ходит в западной одежде. А теперь лежит в кровати в сари и с тикой…[16]
– Тикой?
На его выразительное индийское лицо легла тень, и он, отведя глаза, уставился в пол.
– Я знаю, она мертва. Я ничего не трогаю, сэр. – Он поднял глаза на Пателя, буквально на миг, после чего снова уперся взглядом в пол.
– И что же ты сделал?
– Я ничего не трогаю, иду в коридор и звоню в полицию по городскому телефону. Мой телефон не ловит из дома Сариты-мадам.
Чандра со значением покосилась на Пателя. Тот продолжал смотреть на подростка.
– Так, а почему после звонка ты отправился домой?
– Мне не по себе, сэр.
– Зачем ты собирал сумку? – спросила Чандра.
– Я хочу в свою деревню, повидать маму.
В дверь постучали, и вошел констебль с подносом. Под настороженным взглядом мальчика он поставил пластиковые чашки и треугольную коробку бисквитов. Патель прочел название «Британия милк биккиз». В голове всплыла старая патриотическая песня «Правь, Британия».
Каждый взял по бисквиту. Пластиковый стакан был до того тонким, что мальчику пришлось держать его за края. Рука дрожала, однако он не пролил ни капли. «Правь, Британия! Британия, правь волнами…» В чем-то мальчик напоминал собаку. Возможно, дело в его выражении, манере поведения рожденного прислуживать?
– Так, давай еще раз и от самого начала, – сказала Чандра. – Можешь рассказать, что именно произошло этим утром? Не спеши.
Подросток смахнул крошки со рта и выпил чай, затем глотнул воды и начал по новой. Как и в первый раз, когда он добрался до той части, когда обнаружил тело Сариты Мохан,