крутился волчком и улыбался. Он предугадывал наши действия, не позволяя достать себя. Его боевой шест оказывался ровно там, куда мы направляли свои. Было видно, что атака двух сильных бойцов прямого боя, которые не переставали наносить быстрые выматывающие удары, ему казалась почти игрой. Танцем. И это бесило. Очень сильно бесило.
Надо менять тактику. Нам ОЧЕНЬ нужно достать его. Бой не закончится, пока мы не достанем друг друга. И очень не хотелось, чтобы бой СНОВА закончился тем, что достали меня. Потому что, в отличие от той «тренировки» в первый мой день в этом зале, удары на этих были ВЕСЬМА ощутимы. Говоря простым языком, мы лупили друг друга в полную силу.
За несколько недель регулярных мордобоев под неусыпным контролем Джексона мы достаточно изучили технику друг друга, чтобы бой перестал напоминать подставные соревнования – теперь я знал, как достать новых коллег.
Мартин Майерс был простым и эффективным, как прямой удар в голову – он пер напролом, как танк. Очень ловкий и опасный танк, все тело которого превращалось в одну напряженную мышцу. И достать его можно было только напором, постоянным давлением – заставить защищаться, не позволяя атаковать. В первую очередь, потому что бил Майерс наповал, я успел испытать на себе его дурь. Не понравилось.
К Аарону Тапперу, вертлявому и юркому, не задерживающемуся на одном месте дольше, чем на пару секунд, требовался более деликатный подход. Когда он орудовал одной палкой – да знаю я, что это бяньгань, выучил! – достать его можно было только синхронностью. Вымотать, запутать и достать. С двумя палками дело обстояло сложнее – он отражал наши атаки, играючи. Но сегодня бяньгань был один.
Мы с Мартином обменялись быстрыми многозначительными взглядами. Он повел боевой шест по дуге, и я точно отзеркалил его действия. И Аарон замешкался, пытаясь уйти от атаки.
Краем глаза я видел Джексона, уже три недели как моего командира. Он стоял, как статуя, неподвижный и пробуждающий во мне обсессивно-компульсивное расстройство, и наблюдал за нашей тренировкой. Хотя это больше походило на какой-то извращенный конкурс. Словно в его голове играла музыка, и когда мелодия менялась…
– Хайд.
Бой продолжился, но с другими условиями. Когда в голове командира менялась мелодия, менялся тот, на кого мы должны были нападать.
Но дело было не в воображаемой музыке – командир прекрасно понимал, когда в бою наступал переломный момент, и не позволял нам закончить раньше положенного. Халтурить и растягивать «удовольствие», впрочем, он тоже не позволял – стоило ему заметить, что кто-то из нас дерется не в полную силу, он тут же натравливал двоих других ближников на него.
Аарон ринулся на товарища, закружившись вокруг своей оси, и я рвано выдохнул, тратя драгоценный воздух.
Дьявол! Его техника потрясала воображение! Он делал столько на первый взгляд лишних движений, что противник так или иначе отвлекался, и Аарон подбирался к нему очень близко. И каждое его движение в результате оказывалось не лишним.
Он бил со всех сторон сразу и был вездесущим! Дрался так, словно заранее отрепетировал