скребся своими когтями, требуя впустить его в дом, чтобы он сумел разрушить все тепло, отданное камином, и вновь испытать на мне свое разрушительное оружие – холод, страшный, как дикий и опасный зверь. Засыпая, я все думал про Надежду. Как она так быстро привыкла к такой жизни, жизни без зрения? Я себе и представить такого не мог. Пытаться взглянуть, а видеть лишь пустоту.
Глава 3: Бурхана
Солнечный свет разбудил меня своим ярким ударом. Мои глаза приоткрылись, и я стал тянуться к свету, как растения. Приближаясь все ближе и ближе, он даровал мне свою силу, готовя меня к новому дню – новому сражению с холодом, страхом и с самим собой. Кровать скрипела, озвучивая каждое мое движение. Я встал на холодный пол и, накинув на себя свою одежду, устремился в гостиную. Камин, согревавший меня этой ночью, на сей раз отдыхал от своей работы, тихо и мирно. Я прошел в следующую комнату, где, по моим догадкам, была кухня. На столе лежала чистая до блеска ложка, небольшая тарелка и кастрюля, которая так и просила приподнять крышку и узнать о том, что же в ней лежит. К моему сожалению, в ней ничего не было, только пару капелек воды, стекающие с ее стенок. Поняв, что в доме Надежды нет, я вернулся в прихожую, обулся и, хлопнув дверью, вышел на улицу.
И снова холод, снова снег, но на этот раз было солнечно, что не может не радовать. Я зашел за угол дома и увидел деревянную беседку, точь-в-точь такая была у моих родителей, когда я был маленьким. За столом беседки сидела Надежда. Зачем она вышла на улицу в такой мороз?
– Что-же вы на улице сидите? Холод нынче яростный.
По выражению лица была ясно, что она услышала меня, когда я еще выходил из дома, просто не подавала виду. Глубоко вздохнув, она ответила:
– А что мне в избе-то делать? Тут, вон, солнце, припекает немного.
Да, тяжело, наверное, просыпаться и не видеть солнечного света, а понимать, что огромная звезда взошла над небом, только по теплу.
– Спасибо вам за теплый прием, мне пора.
– И куда это тебе пора? Сядь.
Я прошел к беседке и послушно сел на холодную деревянную лавку, начав произносить то, что ей вряд ли было по душе:
– Мне в деревню надо успеть. Надеюсь, пурги сегодня не будет.
– Молодой еще, дурачок, не ходи ты в эту деревню, пойми, нет там людей, нет там добра – только лицемерие.
Назвала она меня молодым, хоть я и был всего лет на десять младше ее. Но ее слова про деревню мне были вовсе не по душе, я не мог поверить в ее рассказы, где она выставляет жителей деревни за бесчувственных уродов, но все же, теперь я буду относиться к жителям Бурханы осторожнее.
– Я буду осторожен, но без деревни я не выживу – сойду с ума.
– Одиночество – плохо, но только по началу. Поживи немного один и поймешь.
Этим словам я ни капли не верил. Я всегда считал и, скорее всего, буду считать одиночество худшим, что только есть на земле.
Я встал со скамьи и протянул руку в слегка дырявый карман своей