и отодвинул вазочку в сторону.
Ничего не поделаешь. Что бы там ни случилось, но шоу должно продолжаться. Пока интерес публики к его приключениям не остыл, можно было на время позабыть о мороженом и продолжить рассказ. Что, собственно говоря, он и сделал.
– Как глубоко, и как долго я падал, я не знаю. В кромешной темноте расстояние и время ощущаются по-другому. С одной стороны, вроде долго – мне это запомнилось по тому, что я столько успел наобещать себе всякой ерунды, пока падал: что, если останусь в живых, то мол сделаю то-то, и то-то, и никогда больше в жизни не буду делать этого, и этого… – а с другой, всё случилось намного быстрее, чем я мог себе представить. Хрррясь… и я почувствовал, как коснулся чего-то холодного и мокрого. Услышал, как с хрустом разрывается тугая ткань. Мои когти словно обожгло огнём, и я заверещал от боли. Я до сих пор удивляюсь, что каким-то чудом остался жив. Наверное, мне несказанно повезло. Может быть это оттого, что в прошлой жизни я сделал что-то хорошее. Как я вскоре понял, я упал на сталагмит. Но, к счастью, он не пронзил меня, а я налетел на него по касательной, и рукавом зацепился за его остриё. Как я уже упомянул, матерьялишко у баронового пиджака был так себе – одно название. Но все же, как бы там ни было, он спас мне жизнь. Он сослужил мне неплохую службу и за это я был ему благодарен. По крайней мере, я так думал, пока висел над трещиной. Поскольку передние лапы были заняты рукавом, я пытался нащупать задними, мало-мальски пригодный выступ, чтобы встать на него, и использовать в последствии, как опору. Сколько я ни старался, мне так и не удалось ничего найти. Тогда я понадеялся, на удачу и принялся раскачиваться. Вдруг, мне повезёт, и я найду что-нибудь подобное поблизости. Вскоре я сильно пожалел о своей беспечности. Ну зачем я так сделал, висел бы себе и висел спокойно. Раздался звук рвущейся материи. И к моему ужасу, она затрещала и стала расползаться по швам. Представляете, как мне тогда стало обидно. За всего одно лишь падение мне выпало дважды испытать судьбу. Первый раз на уступе перед тем, как я скатился в трещину, а второй уже здесь, когда я повис на сталагмите. Сейчас моя жизнь моя висела ниточке, и эта проклятая нитка норовила вот-вот порваться. Я осознал, что везение мое не бесконечно. А третьего раза, я уж точно не переживу. В предсмертном отчаянии я оттолкнулся от сталагмита, и подобно белке летяге, раскинул лапы в стороны. В последний раз, прощаясь с жизнью, с истошным воплем: «Мау-у-у…», я был готов к тому, чтобы встретить свой конец достойно, с бесстрашным сердцем и с натянутой улыбкой на устах. Но вместо этого лишь плюхнулся в лужу и едва не захлебнулся. Да, да, друзья мои. Как оказалось, от сталагмита до дна трещины оставалось всего, каких-то пру жалких метров. Но кто мог знать, ведь там вокруг было так темно…
Тут он заметил, что Гелю смутило кое-что в его рассказе и она собирается задать ему вопрос. Он догадался о чём будет, и пока она ещё успела открыть рот, Вениамин успел её опередить с ответом:
– Вот только, не надо сейчас, про то, что коты хорошо видят в темноте. От такого