голос откуда-то извне, снаружи:
– Беременна.
Слово было вырвано из контекста – Аспен понял это по тональности, но и его было достаточно, чтобы он вскочил на ноги и навострил уши. В груди вновь, впервые за много дней, так сильно и с каким-то остервенением и страхом забилось сердце.
– Что? – спросил он как дурак, оборачиваясь вокруг своей оси, но кроме голосов Каи и Леды, он абсолютно ничего не слышал. Аспен крикнул громче: – Что ты сказала только что, Кира?!
Кира Джеймис-Ллойд, сидящая у койки Аспена, обернулась, почувствовав, будто кто-то пристально наблюдает за ней. За спиной никого не оказалось. В палате было сумрачно – только тусклый свет от лампы разгонял черноту да свет из коридора лился в приоткрытую дверь палаты.
За окном давно сгустилась ночь, угрожающе выл ветер, качая из стороны в сторону верхушки деревьев, выстроившихся в ряд вокруг больницы. Кира с сомнением и страхом отвернулась к молчаливому Аспену.
Это ведь не отец стоит за ее спиной? Не он наблюдает за ней? Не он хочет ее спасти?
Она вспомнила слова Каи.
Теперь она постоянно вспоминала ее слова.
Он мертв, Кира.
Твой отец мертв.
Она слабо улыбнулась Аспену бледными, искусанными губами, затем поцеловала в щеку и шепотом произнесла:
– Наконец-то мои страшные сказки закончились, но счастливого финала так и не наступило.
Она вновь прильнула к его губам.
– Прости, Аспен, прости меня, пожалуйста.
Лето 2013
Кира не хотела расставаться с Аспеном – ее начинало мутить от одной только мысли о том, что он будет в другом городе, в тоскливом Эттон-Крик, в то время как она, Кира, будет загорать на пляже, носить бикини и наслаждаться солнечными лучами. Она загорит, скинет пару килограммов, сделает модную стрижку и вернется такой красавицей, что он потеряет дар речи. Хотя он и так не особо многословен.
Кира коснулась татуировки и улыбнулась. Отец тут же выразительно глянул в ее сторону, будто за завтраком она совершила что-то непростительное, но затем вернулся к тарелке.
Киру опять замутило.
Мама, сидящая слева от отца, будто ничего не замечала. Она аккуратно расстелила на коленях салфетку и принялась за завтрак, а затем задала непростительный вопрос:
– Как Аспен?
Кира со страхом глянула на отца и увидела, как тот скривился. Затем ее взгляд переместился чуть в сторону, чтобы зафиксировать, как сильно покраснела от ярости его шея и как противно лоснятся от пота его седеющие на висках волосы. А затем улыбнулась маме, выражением глаз намекая, что эту тему лучше оставить. Мама поняла все без слов и, кивнув, вернулась к яичнице. На несколько минут за столом воцарилась тишина.
Отец погрузился в глубокую задумчивость, мама внимательным взглядом вперилась в страницу остросюжетного любовного романа, а Кира вновь окунулась в сладкие мечтания. На этот раз она трижды прокрутила на безымянном пальце кольцо с халцедоном – подарок Аспена.
В последний