из храма. Над горами занималась заря нового рассвета, обещающая Заброшенному Городу очередной неистово жаркий день. Возглас Франца Фердинанда, которого наконец «проняло», остановил меня на пороге, когда мои спутники уже перешли в мир Содома.
– Постойте, господин! – воскликнул наследник австро-венгерского престола пересохшим от волнения ртом. – Скажите же, как к вам обращаться?
– Сергий, сын Сергия из рода Сергиев, – сказал я под раскаты грома, – самовластный государь княжества Великая Артания, расположенного в пятьсот шестьдесят третьем году от рождества Христова, а также нескольких эксклавов в других мирах. Обычные люди имеют возможность, открывая двери, ходить из комнаты в комнату, а мне Господь даровал способность, исполняя разные Его поручения, таким образом ходить из мира в мир. Иногда я разговариваю разговоры, как сейчас, а иногда во имя лучшего будущего для этого мира начинаю воевать – и тогда сдайся враг, замри и ляг, потому что судьба того, кто не последует этому совету, будет весьма печальна. Это я говорю вам потому, что этот мир беремен большой общеевропейской войной, которая непременно должна разразиться до первого октября сего года.
Закончив свою речь, я подвыдернул из ножен клинок меча Бога Войны – и в полутьме палаты под оглушительные раскаты грома на мгновение ослепил пациента яркой, будто магниевой, вспышкой. Вот теперь подействовало. Одно дело – просто светящийся клинок и совсем другое – он же, но в сочетании с раскрытым настежь межмировым порталом[3].
– Господин Сергий, – взмолился Франц Фердинанд, – я ничего не понимаю! Почему вы, как Господень Посланец, считаете, что война должна непременно начаться до первого октября, и почему вы так настойчиво предупреждали меня о недопустимости сербских погромов? Ведь это именно сербские власти задумали это покушение на меня и Софию, которое было исполнено руками местных сербских террористов. Неужели это преступление не должно быть отомщено?
– На первый вопрос ответ однозначный, – ответил я. – Чуть больше года назад во Франции приняли новый закон о военной службе, на один год увеличив ее срок, и на год же понизив возраст призыва. В результате этой нехитрой комбинации в строю оказалось четыре призывных возраста вместо двух, что позволило удвоить армию мирного времени и начать формирование новых частей и соединений. Таким образом, Французский Генштаб, действующий в полном согласии со своим правительством и депутатами Национального Собрания, предопределил сроки начала войны – лето четырнадцатого года и первый месяц осени. Первого октября солдаты, призванные в одиннадцатом году, должны уйти на дембель, что для французского командования неприемлемо. Но сами нападать на Германию французы не планируют, ибо такую авантюру не поддержат ни в Петербурге, ни в Лондоне. Вместо того после запланированного Парижем двойного убийства в Сараево Австро-Венгерская империя нападет на Сербию, Российская империя, исполняя союзнический