поднялись.
– Неужели это правда? Выходит, я слышала, как плачет призрак?
– Лучше бы вам его не слышать, миледи. Не к добру это.
– Почему не к добру? – дрожащим от страха голосом спросила Эмбер.
Мисс Китс собиралась было ответить, но дверь скрипнула, и в столовую вошел мистер Гудвайз. Он, кажется, слышал последние слова кухарки, потому что проворчал:
– Миссис Китс, опять вы за свое. Зачем вы пугаете бедную девочку этими глупыми сказками?
– Это и не сказки вовсе, – обиженно нахохлилась миссис Китс. – Леди Эмбер слышала ночью детский плач, вот я и…
– Вот вы и начали рассказывать ей всякие глупости, – отрезал мистер Гудвайз. – Нет здесь никаких призраков, а если и послышится что-то, то это не более, чем плод разыгравшегося воображения, или… или ветер задувает в щели.
– Ветер! Скажете тоже! А, что с вас взять, – махнула миссис Китс рукой и поднялась. – Пойду посмотрю, как там мой Джонни. Он вчера подвернул ногу и теперь еле ходит.
Мистер Китс, муж кухарки, служил в Карлайл-Холле конюхом. Женщина ушла, а Эмбер, взглянув на дворецкого, залилась краской стыда.
– Извините, и не злитесь на миссис Китс, это я ее начала расспрашивать.
Выражение лица мистера Гудвайза смягчилось.
– Миссис Китс любит поболтать, но частенько забывается и может сочинить то, чего нет на самом деле.
– Но я ведь и правда слышала детский плач, – возразила Эмбер.
– Вам приснился плохой сон, миледи. А вы спросонья подумали, что это было на самом деле. Забудьте об этом, – вежливо посоветовал мистер Гудвайз.
– Да, может быть, вы правы, – кивнула Эмбер и направилась к выходу.
Мистер Гудвайз проводил ее до гостиной наверху. Прежде чем оставить Эмбер одну, он сказал:
– Простите, миледи, что, может быть, лезу не в свое дело, но хотел бы дать вам совет как человек, который желает вам только добра.
Эмбер вопросительно взглянула на него.
– Вы – леди Фрайерс. Если хотите завоевать уважение слуг, то не стоит вам ходить на их половину. Миледи не пристало спускаться под лестницу.
Эмбер было неприятно это слышать, но она знала, что мистер Гудвайз прав. Ей нужно научиться вести себя так, как ведут настоящие благородные дамы. В конце концов, нельзя делать из Фредерика посмешище.
– Спасибо, мистер Гудвайз, – кивнула она и отвернулась.
Услышав, как позади тихонько закрылась дверь, Эмбер судорожно вдохнула. Она почувствовала, как к глазам подступили слезы. Жизнь, казавшаяся ей столь яркой, столь прекрасной, столь счастливой, на самом деле оказалась совсем не такой. Фредерик вот уже три недели не возвращался из Лондона. А здесь, в Корнуолле, с каждым днем становилось все холоднее. Слуги ни во что не ставили Эмбер, да и она сама никак не могла почувствовать себя полноценной хозяйкой большого дома. Ей даже поговорить было не с кем. Единственное, что скрашивало ее одиночество, – это редкие письма от Фредерика, в которых он писал, как сильно скучал по ней, да книги, коих в библиотеке Карлайл-Холла оказалось целое множество. Эмбер поглощала