помещений для ученической практики. Но все они находились дальше по дороге. А вот целительский пункт стоял у самых ворот. Обусловлено это было… кхм… «случайными происшествиями».
Когда два мира – человеческий и звериный – существуют бок о бок, контактов избежать не удается. Несмотря на меры предосторожности, то ученики умудряются пробраться в вольер к иглохвостам – а те, хоть и мирные создания, но в целях самозащиты сами кого угодно в дикобразов превратят. То, наоборот, волшебная фауна топает в Академию. Поди отлови.
Так что, помимо магических хворей вроде выпадения шерсти у шмырлов или отсутствия аппетита у саблезубой тигрицы, приходится лечить ожоги, укусы, обмороки и панические атаки. Иногда добежать до ветлечебницы ближе, чем до больничного отделения в Академии. Так и живем.
Как и при Авроре Мудрой, у нас можно было выбрать специализацию по душе. От теории и истории – до правопорядка и магической дипломатии. С легкой маминой руки в Академии появились и новые направления: целительство магических тварей, сохранение древних видов, адаптация волшебных существ…
Островок былой магии, отделенный от прочего мира – опустевшего, обедневшего… Вот чем по сути сегодня была Санкт-Петербургская Академия. Благодаря восполняемому источнику Сияющей материи (между прочим, озеро на улице по ночам даже слегка светилось! Фантастическое зрелище!) магический фон на территории был необычайно силен. Многие вымирающие виды могли выжить только тут.
Мы же делали все, чтобы создать им комфортные условия. И не быть съеденными невзначай.
Я окинула взглядом пустые полки стеклянного подвесного шкафа. Тролль меня укуси! Или Милли все-таки забыла сделать запрос на новую партию лекарств для магических тварей, или Эстер-Хаз намеренно задерживает поставку! А за лето наши запасы порядком истощились… Одними травками и диетой всех не вылечить.
Но моя начальница уверяла, что отправила им перечень необходимого… Значит, все-таки Верховный Совет. Черт. Да чтоб у них там нашествие плотоядных шурхов случилось!
За окном пролетела оторванная ветка: поднялся ветер. Громко хлопнули ставни с той стороны, заставив вздрогнуть. (Мы их используем в случае непереносимости света у временных постояльцев. Нечасто, но бывает). Что-то снаружи жалобно заскрипело. Раздался тонкий стон, принадлежавший не то сломанному механизму, не то вполне живому существу.
Да что ж такое! Заповеднику еще и двадцати лет нет, а уже все разваливается!
Набросив кофту, я вышла во двор. Небо успело почернеть. Не я ли полчаса назад любовалась бледным питерским солнцем?
Вдалеке у отцовских теплиц маячил высокий, строгий силуэт. Он приковывал взгляд как-то сам собой, этаким навязчивым магнитом. Не отлипнуть!
Мужчина стоял ко мне спиной и разглядывал Академию. Не двигался и словно бы чего-то ждал. Или кого-то.
Кто это? Ученик, преподаватель? Друг отца или кто-то из магинспекции? Последнее было бы совсем паршиво.
Полы темно-синего плаща – по виду, кожаного – хлопали крыльями