вестниками, словно бы терзающими меня вопросами, ответов на которые у меня нет.
Сандер мертв. Эти два слова снова и снова проносятся в моих мыслях, но в них по-прежнему нет никакого смысла. Мой кузен просто не может лежать мертвым в нашем подвале. Не может в самый обычный пятничный вечер случиться ничего подобного. Тем более – с членом сезонного Дома. Это совершенно невозможно.
Невозможно и то, что с десяток человек вокруг меня просто свалились в обморок. Из-за меня. Я быстро отгоняю эти мысли. Если сейчас буду думать еще и об этом, то, вероятно, окончательно сойду с ума.
Тихий стук заставляет меня испуганно подскочить на месте, так, как если бы кто-то с размаху выбил дверь ногой. Сердце пропускает несколько ударов, а потом начинает ускоренно биться, словно пытаясь наверстать упущенное. Я хватаю ртом воздух, поспешно выпрямляюсь.
– Да? – отзываюсь я, удивляясь тому, что мой голос почти не дрожит.
Дверь открывается. Это моя мама, но вместо того чтобы войти, она стоит в дверях, прислонившись к косяку плечом. Я знаю эту позу: обычно за ней следует проповедь о том, что я разбросала свои вещи, или что-то в этом роде. Но не сегодня.
Какое-то время мама просто молча смотрит на меня.
– Как ты? – наконец спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
– Не знаю. А ты?
Ее губы изгибаются в полуулыбке, которая, впрочем, тут же исчезает.
– Тоже не знаю. Доктор Серенсен уже в пути. Надеюсь, он внесет какую-то ясность.
Погруженная в собственные мысли, я только киваю. На острове у нас нет своего врача, но есть доверенное лицо на материке. Он знает о нас, и я почти уверена, что моя семья выложит ему кучу денег, чтобы он не поделился своими знаниями с первым попавшимся репортером. Визиты доктора Серенсена редки, и это только подчеркивает, насколько серьезно обстоят дела. Мое сердце вновь начинает бешено стучать.
– Мама, – нерешительно начинаю я. – Я видела его. Он выглядел… не очень хорошо.
Мама приподнимает брови и поджимает губы:
– Это, скорее, преуменьшение, Блум.
– Я имею в виду, что не выглядел так, будто просто ударился головой. По-моему, у него сломаны ноги, а руки…
– Хватит! – резко обрывает меня мама, на мгновение прикрывая глаза. Будто она раздражена. Будто я ребенок, который спорит с ней, не желая вовремя идти в постель. Словно мы сейчас обсуждаем не причину смерти моего кузена. – Бесполезно строить догадки, Блум. Мы ждем доктора, он и расскажет подробнее.
Мне хочется возразить, но я закрываю рот, не успев вымолвить ни слова. Я доверяю матери, и бывают моменты, когда она – мой единственный союзник в этой семье. Но я знаю, что иногда этот дом напоминает яму со змеями. Шепот и секреты за каждым углом. Так что иногда лучше просто промолчать и понаблюдать, прежде чем вмешиваться.
– Хорошо, но, пожалуйста, дай мне знать, если узнаешь что-то новое, – говорю я, пытаясь сохранить миролюбивый тон.
Мама кивает, глядя на меня.
– Мы обо всем поговорим,