Масюк на почве любви к искусству уже присоседился между девчатами, то одной на ушко что-то пошепчет, то другой.
Открыли бутылку, разлили по стаканам. Связистки притащили немудреную закуску – ливерную колбасу, черный хлеб, пару помидоров. Под такую еду, конечно, сам бог велел беленькую, но и грузинское вино пошло на ура. Только быстро кончилось.
Девушки раскраснелись, начали о чем-то перешептываться. Делят нас, что ли?
– Старик, не ломай компанию, – тоже зашептал мне на ухо Масюк. – Уступаю тебе Любку.
Блондинку отдал. Щедрый.
– Давай, теперь ты нам спой. – Я передал гитару товарищу.
И тот спел. Голос у Аркаши оказался хорошо поставленным, и вдарил он по романсам. «А помнишь, как, бывало…», «Гори, гори, моя звезда…». Девчонки поплыли. Глаза заблестели, дыхание участилось. Тут я понял – дадут.
И что мне делать? Впору самому петь «Не искушай».
– Товарищ лейтенант, проводите в курилку, – первая решилась Люба, обращаясь ко мне.
Я встал, поправил гимнастерку. Сверху раздавались взрывы, бомбоубежище временами неплохо потряхивало. Романтика!
Мы вышли в курилку, я зажег спичку. Блондинка ловко затянулась, прикрыла глаза.
– Петя, а ты ведь женат?
– Как ты поняла? – удивился я.
– Ну ты и тупой, – засмеялась Люба. – У тебя кольцо на пальце.
И правда. Постоянно про него забываю: не привык еще.
– Ладно, я с женатыми не кручу любовь: потом все плохо заканчивается.
Я покивал, облегченно вздохнул. Пронесло. Мужчине отказать женщине, да еще привлекательной, намного сложнее, чем наоборот. А предавать Веру мне совсем не хотелось.
– Давай подождем полчаса. – Люба потушила папиросу в банке из-под консервов. – Думаю, ваш бравый адъютант и быстрее управится.
Довольный Аркаша появился через двадцать минут. Выглядел словно объевшийся сметаны кот.
– А вы тут чего лясы точите? – удивился лейтенант, подмигнул мне: мол, давай, не тяни.
– Пойду вздремну, – сказал я, протягивая Любе руку, прощаясь. – Устал я сегодня.
Масюк еще где-то блуждал, а я пошел в каморку, которую нам с Аркашей выделил комендант бомбоубежища.
Штаб 37-й армии был совсем рядом, километра три с небольшим гаком, минут сорок прогулочным шагом. Командный пункт организовали на открытой террасе над шестым этажом гостиницы «Прага». А Власов занимал номер на четвертом. Все это я выяснил быстро, просто поднявшись вместе с командующим наверх. И повод был хороший – Голдович. Надо мне с ним про дом Гинзбурга переговорить.
Я перед этим подумал: а почему я раньше Власова не видел? И, повспоминав, понял – только из-за своей лени. Когда мы с Кирпоносом сюда приезжали, я просто отсыпался в машине, здраво рассуждая, что был бы нужен, то позвали бы. Вот так и ходили мимо друг друга. Фамилию я его, понятное дело, в документах встречал, и часто, командарм все же, но подумать, что это и есть тот самый, ну никак не мог. Оттого и спал спокойнее.
Ведь