буду обижаться, – серьезно пообещал Игнат. – Расскажи.
– Ну… понимаешь, сначала мне было очень грустно. Как будто я сейчас умру…
Игнат с ужасом посмотрел на дочь. Ей всего шесть лет, что за мысли?
– Нет, папочка, ты не пугайся… Это мне только так казалось. Ну вот. А потом… потом я ждала его.
– Кого? – чуть не со страхом спросил Игнат. Лера тоже затаила дыхание. Она уже давно шла рядом с ними и внимательно слушала весь разговор.
– Ангела. Моего Ангела, понимаешь?
– Доченька, – осторожно начала Лера, – Люди не могут видеть Ангелов. Им можно только молиться.
– А я вижу, – упрямо заявила Серафима. Глазки у нее слипались. Насыщенный эмоциями вечер сказывался, малышка уже почти спала. – Я вижу. Вот он, идет рядом… у него большие крылья и зеленые-зеленые глаза…
Серафима опустила ресницы, уложила голову Игнату на плечо и моментально уснула.
А родители необыкновенной девочки при словах «зеленые-зеленые глаза» как по команде остановились и посмотрели друг на друга. У обоих это словосочетание вызывало какие-то ассоциации, невнятные воспоминания о событиях, которых, кажется, никогда не было… Или были?
Лера осторожно спросила у мужа:
– Игнат, ты что-то понимаешь? Мне кажется чем-то очень знакомым вот эти «зеленые глаза».
– Мне тоже, – задумчиво ответил Игнат. – Но я не могу ничего ни объяснить, ни вспомнить. Словно какая-то… не знаю… Пленка? Кажется, порви ее, и все моментально станет ясно. Но как ее порвать? Это как сон. Да, именно сон. Обрывки, намеки. И помнишь, а рассказать не можешь.
– Да. – Лера опустила голову и поежилась. На Липовом бульваре было совсем холодно. – Пойдем домой скорее, холодно. И ты прав. Это как сон.
Натанэль слушал беседу молодых людей, и ему было очень их жалко. Они были в смятении, им было плохо. Прошло почти семь лет с тех ужасных дней. События, которых не было, узлы, которые с успехом распутал тогда Натанэль, уходили из сознания людей, стирались из памяти, как и должно было быть. Но след от этой злой сатанинской паутины будет тянуться, видимо, еще долго.
Натанэль переглянулся с братьями. Поглядев в их глаза, он прочел ту же самую мысль, ту же идею, о которой только что подумал сам.
Да, – решили все трое Ангелов, – так будет правильно. Пусть Серафима расскажет родителям все. Они не должны мучиться. Они люди верующие, и поймут все правильно.
А ночь тем временем опускалась на сияющий огнями город, ветер утих, в небе золотилась почти полная луна. Появились придавленные днем запахи. Пахло сиренью, рекой, молодой листвой и немного дождиком.
Лера остановилась, подняла голову, любуясь луной и россыпью крупных звезд. Этот вечер тоже что-то напоминал ей, но вот что? Сердце билось беспокойно, с какими-то перерывами и скачками. Лере вдруг стало страшно, и она по давней, еще детской привычке, стала читать молитвы.
Игнат со спящей на руках дочерью тоже остановился, поджидая жену. Лера стояла на каком-то возвышении, и Игнат любовался тоненьким силуэтом жены на фоне ночного