переводчик уточнил.
– Ты людоед?
Гуськов оправдательно забормотал.
– Сил не было терпеть, герр начальник…погибаем мы от голода, да он уже запеченный был, этот, которого мы подъели, ваши его и сожгли, из огнемета…
– Отвечать на вопрос! Ты кушаешь людей?
– Яволь! – испуганно вытянулся Гуськов.
– И ты думаешь, мы принимаем к себе кан-ни-ба-лов? (Глазки на чумазом лице перебежчика панически забегали). Ты угадал, – деревянно хохотнул Рикгоф. – Мы берем к себе каннибалов! Вот, Жирар, – обратился он к вошедшему в кабинет высокому офицеру с извилистым лиловым шрамом на правой щеке, – этот унтерменш спрашивает, не нужны ли нам в отряде людоеды, а-ха-ха…
Поморщившись от смрада, источаемого славянским недочеловеком, Жирар де Су-кантон прошел к столу, где отрубленной головой богатыря на распутье возлежал страшный охотничий трофей.
Рикгоф представил.
– Treffen seine Exzellenz Kommissar Lobov (Познакомься, его превосходительство комиссар Лобов).
О чем так глубоко задумался, смежив коричневые веки, бородатый русский комиссар?
Так рассматривают охотники голову матерого кабана.
– Es braucht, Desinfektion zu erledigen, bei er Lause (надо сделать дезинфекцию, у него вши). Sind Sie sicher, Henryh? Das ist es genau, das mystische Kommissar Lobov? (Ты уверен, Генрих? Это точно он, мистический комиссар Лобов?)
– Это точно комиссар Лобов? – перевел переводчик.
Гуськов ступил вперед, часто крестясь и кланяясь.
– Он это, герр начальник, матерью клянусь…
С мерзлых его сапог натекли лужицы. Переводчик пролаял.
– Стоять на месте! Отвечать на вопросы! Говорить правду!
Гуськов испуганно попятился, втянув голову в плечи.
Начальник разведшколы брезгливо оглядел будущий экспонат для задуманной им «Славянской кунсткамеры». Так и будет написано над витриной – «Партизан-людоед».
– Знаешь ли ты, Григорий Гуськов, что за голову «комиссар Лобофф» тебе полагается две тысячи дойчмарок? Ты хочешь получить две тысячи дойчмарок?
– Конечно, хочу! Кто ж не хочет. А это сколько в рублях?
– Какой сейчас курс, Клаус?
– Две тысячи дойчмарок равно двадцать тысяч советских рублей, – сказал переводчик.
Видя, что партизан ошарашен суммой, Рикгоф «добил» его новым вопросом.
– А 50 тысяч дойчмарок ты хотел бы получить, каннибал? Ты можешь получить не только деньги, но и вид на жительство в Германии, купить себе ферму в Альпах, зажить припеваючи.
Гуськов даже рот приоткрыл от перспективы, но, поразмыслив, сожалеюще цокнул зубом.
– Не, герр начальник, там не осталось стоящих голов. Есть еще капитан Чистяков, только он и на тыщу марок не потянет, мусорный человек.
– Нам не нужны более головы ваших вшивых командиров, их время кончилось, они обречены. Что ты слышал о нападении на конвой немецкого полковника на шоссе Бахчисарай-Симферополь 3 марта?
– Когда? Третьего? На конвой?… – забормотал Гуськов, и, видимо, счел за лучшее чистосердечно сознаться. – Да я в нем сам участвовал, герр начальник. По приказу комиссара Лобова.