настораживается еще больше!
Словно я террористка какая-то!
Встаю, оставив попытки реанимировать телефон, сдуваю прядь с пылающего лица. Спокойно, Катя. Ничего страшного. Просто небольшое препятствие. Мы его преодолеем. Обязательно.
– Пожалуйста, – решаю пустить в ход женское обаяние, говорят, у меня его – вагон, – позвоните Хохлову… Видите, неприятность произошла, так бы я сама с ним связалась…
– Не положено.
– Но бывают же форс-мажоры? Ну… Кто у вас принимает решения итоговые? – мне деваться некуда. Позади – Москва…
– Начальник службы безопасности.
– Тогда пригласите его, пожалуйста, – и твердо смотрю в ничего не выражающие глазки, – я настаиваю.
Охранник думает, но затем кивает и что-то малоразборчиво говорит в наушник.
Потом мы с ним молча ждем начальника. Стоя друг напротив друга. В полном, я бы сказала, ледяном молчании.
Наконец, хлопает какая-то внутренняя дверь, и из комнаты охраны, рядом с будкой, появляется высоченная мрачная фигура.
Я разворачиваюсь на звук и какое-то время щурюсь, вглядываясь в приближающегося мужчину.
Сначала с плохо скрываемым недовольством, затем с недоумением, затем с узнаванием…
И, наконец, с необъяснимым страхом.
Потому что начальник службы безопасности мне знаком. Очень близко, я бы сказала, крайне близко.
Именно из-за нашего недолгого знакомства я с некоторым пренебрежением и без боязни осматривала внушительную фигуру охранника.
Просто потому, что видела гораздо внушительней.
Видела, ощущала. Трогала.
Начальник службы безопасности исследовательского центра, где я буду проходить преддипломную практику – мой первый мужчина.
Моя первая любовь.
Отец моей дочери.
Кошмар какой…
Глава 2
Паника… Ой, то есть практика…
– Добрый день, – глубокий хрипловатый голос, тяжелый внимательный взгляд… Ничего не поменялось. Вообще ничего.
Жадно разглядываю его лицо, ищу… Ну, хоть что-то. Искру малейшую узнавания. Не может же такого быть, чтоб не узнал, правда?
Только не после того, что было между нами. Не после его взглядов, от которых круги перед глазами от возбуждения, не после его шепота хриплого, словно надломленного: «Клубничка… Клубничка моя…»
Он меня так называл почему-то. Наверно, из-за геля для душа, самого дешевого, из фикс-прайса, которым я в то время пользовалась… Сейчас так не пахну. Наверно, и называть не будет больше…
Стоп, Катя! Ты о чем, вообще, думаешь? Как он тебя БУДЕТ называть?
Никак не будет! По имени отчеству! В любом случае!
Но все же… Чего-то я определенно жду. И не дожидаюсь.
Узнавания нет, лицо совершенно каменное, бесстрастное. Ну, может, вежливое внимание?
– Что случилось?
Я не могу пока ничего отвечать, боюсь рот раскрыть, и Антон, наверно, поняв, что от меня объяснений не дождется, коротко смотрит на своего подчинённого.
Тот тут же рапортует:
– Девушка говорит, что